— Понято, выбор достойный… — кивнул я. — Надо взвесить.
Я налил ещё чаю Аликс, Витте и себе и задумался, глядя в окно — уже близились сумерки и за стеклом загадочно мелькали тёмные деревья и кусты…
Гражданский чиновник от образования Боголепов… Мне удалось с ним немного пообщаться в Москве, всё-таки этот… хм… товарищ имел большую должность и как раз занимался сейчас расширением сети начальных школ. Но… по теперешнему размышлению, в качестве министра он мне не понравился. В беседах бывший ректор Московского университета проявил себя весьма зашоренным, негибким ретроградом. Отметаем…
Ванновский? Его жалко, он вроде бы сейчас на своём месте, не маршал Шапошников, конечно, но исполнителен, образован и действительно заботится о военном образовании. Меня он пока устраивал.
Сухомлинов? Фамилия была знакомой, «на слуху»… Чем-то этот господин отметился в будущем, но вспомнить никак не получалось.
«Проклятье… Чем мог прославиться в годы войны и революции царский генерал? Если он неизвестен мне как талантливый военачальник или даже герой? Не был в списке революционеров или их противников? Может, пакость, какую сотворил? Проклятье… Не помню… Попадёт ещё под пагубное влияние Аликс… А если…»
Рисковать неизвестным мне не хотелось, а у Ванновского имелся замечательный и вполне ещё бодрый дублёр…
— Я готов поступиться интересами военного ведомства, Сергей Юльевич, и предложить эту должность Ванновскому. Боголепов не произвёл на меня хорошего впечатления, а что касается Сухомлинова… То он, не смотря на все свои таланты, не имеет э-э-э должного административного опыта. А мне не хочется терять время в ожидании, пока он его приобретёт.
— Хороший выбор, государь.
— А ты что скажешь, Аликс? Сможешь с ним работать?
— С Петром Семёновичем? Думаю, что смогу.
— Отменно. По приезде в Петербург обсудим вопрос ещё раз. Возможная замена на посту военного министра у меня имеется.
Уже ближе к ночи, ложась спать, я взял блокнот-склерозник для оперативных заметок, который я вёл по привычному ещё с «того времени» методу автофокуса Форстера[143]. И записал первые дела, которые мне необходимо решить в Петербурге:
заняться подготовкой экспедиции в Татарский пролив (Менделеев мл.);
обдумать доклад Сандро, план ускорения стройки жд (!), закупки в САСШ и Германии для ДВ (!);
принять инженеров с Санкт-Петербургского Металлического завода по турбине;
заслушать доклад Чихачёва по изменениям в кораблестроительной программе;
разобраться с ГРАУ и дать им задачу унификации орудийных калибров и систем с флотом;
дать задание навести справки про Теслу и Форда;
проверить ход работ по пулемётам на Тульском заводе;
наведаться к Фрезе и Яковлеву (на производство!);
написать письмо Тарнопольскому;
заслушать доклады Трепова и Джунковского (раздельно) о революционерах. И о делах в аристократических «салонах»!
Заняться вместе с Энгельгардтом составление планов 3-х-летки по моим проектам (хотя бы приблизительно) для «императорской корпорации»;
устроить приём для аристократов? А нужно ли? Подумать!
Чего там у нас с партиями, как себя ведут «бывшие» и «освобождённые»?
Обсудить со Столыпиным накопившиеся вопросы.
Посетить З.!!! Много раз!
Эпилог
Зима 1897 года мне понравилась — я был всё ещё жив, здоров и имел успехи как в новой профессиональной деятельности, так и у женщин. Однако случалось разное — к примеру, как я не пытался избегать излишнего общения с… местной аристократической шоблой, но приходилось. Всё-таки «лучшие люди империи»… Разные, конечно, люди…
Можно было предположить, что я видел в этой массе сплошных негодяев, но это было не так — были среди них и достойные персоны, но в целом меня плотное взаимодействие с ними напрягало.
Причина? Я до сих пор чувствовал себя чужим… Не мог душой принять это общество, хотя со многими из них и делал попытки частного взаимодействия на пользу империи. То есть попросту просил деньги вкладывать в мои проекты…
143
Автофокус Марка Форстера — простая и действенная система личного тайм-менеджмента, требующая немногого: скрупулёзно писать дела в блокнот, а затем их анализировать. Ну и выполнять… Хе-хе.