В результате сложилась практика, что если преступление сотрудника ФСБ обнаружили оперативники МВД, они обязаны сообщить об этом руководству спецслужбы. ФСБ должна быть поставлена в известность о происходящем с самого начала — ведь арест подозреваемого проводится совместно оперативниками МВД и людьми из управления собственной безопасности ФСБ.[262]
Единственным органом, наделенным полномочиями внешнего контроля над деятельностью спецслужб, является Генеральная прокуратура, осуществляющая надзор за всеми спецслужбами, включая ФСБ. Однако права прокуратуры были ограничены с самого начала — законом, принятым в феврале 1995 г., в котором есть следующий пункт:
— Сведения о лицах, оказывающих или оказывавших органам федеральной службы безопасности содействие на конфиденциальной основе, а также об организации, о тактике, методах и средствах осуществления деятельности органов федеральной службы безопасности в предмет прокурорского надзора не входят.[263]
Еще больше полномочия Генеральной прокуратуры в отношении ФСБ ограничили в апреле 2002 года, когда генпрокурор Владимир Устинов и директор ФСБ Патрушев подписали совместное Указание № 20–27, устанавливающее новые границы прокурорского надзора. В документе подчеркивалось, что «надзор должен в равной степени обеспечить не только гарантии соблюдения прав человека… но и… порядок организации и проведения оперативно-розыскных мероприятий».
Кроме того, предписывалось «оперативно-служебные материалы и иные документы изучать в установленном нормативными актами порядке ведения секретного делопроизводства, как правило, в помещениях органов Федеральной службы безопасности, отвечающих требованиям режима секретности. Истребование таких материалов в прокуратуру производить в исключительных случаях».[264]
И февраля 2006 года Путин подписал новый указ — о внесении изменений в перечень сведений, отнесенных к государственной тайне. Если в старом перечне было 87 пунктов, то в новом — уже 113. Три новых пункта (№№ 90, 91 и 92) относили к гостайне сведения, раскрывающие принадлежность лиц к кадровому составу разведки, контрразведки и подразделений по борьбе с организованной преступностью. Подразумевалось, что эти ограничения направлены на защиту безопасности офицеров, внедренных в преступные или террористические группировки, однако вскоре им нашлось иное применение.
В 2007 году авторы этой книги готовили к публикации в «Новой газете» статью, посвященную системе учета преступлений, совершенных сотрудниками российских спецслужб. Мы направили официальный запрос в Главную военную прокуратуру, запросив статистику по уголовным делам, в которых в качестве обвиняемых фигурируют сотрудники ФСБ, ФСО и СВР.
Об именах речи не шло — нам нужна была только статистика о характере преступной деятельности. В ответ мы получили письмо из Военной прокуратуры, в котором говорилось, что «запрашиваемая информация в соответствии с п. 3 ч. 2 ст. 4 Закона о гостайне и п.п. 90–92 Перечня сведений, отнесенных к гостайне, составляет государственную тайну, в связи с чем предоставлена быть не может». С тем же запросом мы обратились и в Московский окружной военный суд, председатель которого, Александр Безнасюк, ответил, что интересующие нас статистические данные о судимости военнослужащих ФСБ, ФСО и СВР «являются сведениями, имеющими гриф «Совершенно секретно»». Генерал Безнасюк пояснил, что «в соответствии с ведомственными нормативными правовыми актами, регулирующими порядок ведения секретного делопроизводства, сотрудники суда, допущенные к пользованию указанными материалами, не вправе разглашать их лицам, не имеющим соответствующей формы допуска».[265]
В конце концов статья была напечатана, но без информации, которую мы искали.
В первом своем выступлении в качестве президента РФ — в Послании Федеральному Собранию — Путин заявил: «Мы настаиваем на единственной диктатуре — диктатуре Закона».[266] Прошло восемь лет, и Дмитрий Медведев, сменивший Путина на президентском посту, в своей инаугурационной речи произнес: «Мы обязаны добиться истинного уважения к закону, преодолеть правовой нигилизм».[267] Обе цитаты указывают на одну из самых больших неудач реформ двух последних десятилетий, признавая, что все попытки установить верховенство закона в постсоветской России пока провалились. Советский Союз был государством, жившим по правилам, которые определяла партия. Россия после 1991 года попыталась пойти по другому пути: строить демократию, основанную на верховенстве закона, — государство, в котором все будут подчиняться единым правилам, в котором не будет избирательного применения правосудия и силы выше закона.
262
Сергей Шишин, в 2002 г. назначенный начальником Управления собственной безопасности ФСБ, рассказывал: «УСБ ФСБ России принимало активное участие в пресечении противоправной деятельности так называемого департамента безопасности группы «Мост», работники которого, в большинстве своем бывшие сотрудники КГБ и ФСБ, занимались незаконным прослушиванием телефонных переговоров граждан, тотальной слежкой за оппонентами Гусинского… при этом пытались активно вовлекать действующих сотрудников ФСБ. Именно в связи с тем, что подобные «мероприятия» осуществлялись нашими бывшими коллегами… наше управление и было задействовано при проведении Генпрокуратурой РФ оперативно-следственных действий». «Нам удалось выявить предателя в собственных рядах» // Газета. — 2002. 17 декабря.
263
Федеральный закон от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «Об органах федеральной службы безопасности в Российской Федерации». Принят Государственной Думой 22 февраля 1995 г. Статья 24.
267
Дмитрий Медведев, инаугурационная речь, 7 мая 2008 г.: «Россия должна преодолеть правовой нигилизм» // РИА Новости. — 2008. 7 мая.