Сможет ли политическая элита страны справиться с поставленными задачами? О Путине у многих американских аналитиков сложилось совершенно определенное мнение — нынешний глава государства вырос и сформировался в условиях «культуры московитов» — в силу его военного воспитания и занимаемых должностей. Советская система в целом не была «московитской», она ориентировалась на прогресс, на то, чтобы догнать Запад, была интернациональной вообще и национальной по сути — в периоды катастроф.
Даже при заигрывании Сталина с русским национализмом последний не мыслился как изоляционизм (а если и был им, то из-за внешней изолированности страны, обусловленной холодной войной) и учитывал сущность России как многонациональной и многоконфессиональной страны. Сегодня же приходится предупреждать об опасности изоляционизма (Владислав Сурков). Путин, по мнению американцев, желает иметь своеобразное рыночное хозяйство — подчиняющееся Кремлю. Он не очень беспокоится о торжестве закона и права.
У него есть две определенных цели: снабжаемая послушной экономикой система административного контроля и мощный военный комплекс. По распространенному в США мнению, «Путин реализует мечты российских славянофилов, он пытается реализовать утопию московитов»[916]. Его мировоззрение уже устоялось. Американцы считают, что переубедить Путина, попытаться изменить его взгляды принципиально невозможно. Они есть своего рода цивилизационная константа, которую наследует и его преемник. И преемник его преемника.
Удивление адвокатов «чистого капитализма». Отметим, что либерализация путинской властной стилистики осуществлялась медленными темпами — хозяева Кремля переходили к новому социальному строю на своих условиях. Владимир Путин, его команда, его олигархи, его служба безопасности, «новые русские» не сразу взялись за укрепление суверенитета верховного правителя и привилегий для зависящих от него подчиненных (включая особые права, имущество, владение прежней социалистической собственностью). Трезво оценивая сложившуюся ситуацию, Путин воздержался от поддержки ельцинских олигархов (с их коррумпированной приватизацией), требуя от них дополнительной платы за владение фантастически огромными ресурсами. Ходорковскому и всем прочим устремившимся к политической деятельности олигархам он постарался доказать, что их собственность без особого труда может быть отчуждена в пользу государства.
Американские адвокаты «чистого капитализма» пытались учить своих новых российских коллег, но натолкнулись на препятствия, которые трудно охарактеризовать иначе, как цивилизационные. Вот пример их аргументации, совершенно не учитывающей вышеописанной системы собирания властного начала в единую и жестко иерархизированную вертикаль: «Система московитов непродуктивна, она уничтожает равенство (даже перед законом). Ее не поддерживает общество, причем с самого нижнего своего уровня… Она не может быть интегрирована в мировую экономику, не в состоянии экспортировать высокотехнологичные продукты, и сохранит за Россией роль поставщика сырьевых товаров»[917].
Однако убедить Путина (равно как в будущем, видимо, и его преемников) в том, что Россия встала на неверную тропу, трудно не только с помощью простых аргументов западной логики, логических выкладок на западный манер, но и посредством доказательств полезности для страны предлагаемых изменений. Запад считает, что ему следует переделать безраздельно господствующий в России способ политического поведения, основанного на неразрывном взаимопроникновении лести и взяток, отказаться от сугубо декларативной поддержки либеральных начинаний в сегодняшней РФ, предоставив ей щедрую финансово-техническую помощь и нарисовав перспективу возвращения к статусу «сверхдержавы» западным путем, указав при этом на опасности поворота к Московскому Средневековью.
Слишком оторванно от почвы. Мысль о том, что России надо стать средней европейской страной, чужда россиянам по целому ряду причин, среди которых: историческая гордость, неколебимый патриотизм, гигантский географический масштаб страны, обилие природных ресурсов, уровень образованности населения и, главное, неистребимый исторический опыт народа. Запад не поддержал российский капитализм цивилизационно, смирившись с его «дикой» формой и согласившись считать демократией либеральную риторику коррупционеров ельцинской эпохи. Тем самым Запад фактически отказался содействовать «цивилизационной миссии капитала», которую признавал даже Карл Маркс.