Чтобы не быть голословным и, пусть на одном примере, но явно дать понять, что настроения в обществе к тем проблемам, о которых мы — глашатаи — трубим, мягко говоря, равнодушное, привожу высказывание одного моего виртуального приятеля (дословно): «Если девушка — пусть и симпатичная, и умная — выбирает «одежку» стервы или суки, — это ее выбор. Ей с этим носиться. Я, в свою очередь, в эту жизнь выполз точно не ребусы всякие разгадывать, поэтому мне глубоко насрать, что за скалящейся маской тупорылой остервеневшей от желания брать сучки скрывается нежное создание. Маску все равно не отодрать, поэтому, как правильно заметил Изя, проще отодрать маскирующуюся и не компостировать себе мозги мыслями о сильном мужском начале и крепком мужском плече». Фраза эта, как вы понимаете, не имеет контекстуальной привязки, но, полагаю, в ней можно узреть нежелание умных (а автор этого высказывания, на мой взгляд, весьма незаурядный человек) людей колесить по Москве, выискивая ответ на трудный вопрос «А почему так?», в отличие от нас с Кириллом.
Оговорюсь сразу же: то, что вы держите в руках, не является ни научным трудом, ни учебным пособием; честно говоря, мы и сами толком не знаем, к какому жанру отнести написанное. Называйте, как вашей душе угодно.
Уверен, что особо стервозные леди, коим попадет в руки эта «стопочка скрепленных листочков размером чуть меньше тех, что вылазят из факса», начнут плести веревки для виселицы, где они с радостью, под скандирования масс, выбьют табуретки из-под наших ног за то, что мы так ничтожно мало написали о том, «какие мы сами ублюдки, циники и кобели». А мы это не сделали сознательно, предоставив вам, милые, заработать денег на критике нашего псевдолитературного дерьма и тем самым занять свободные вечера в отсутствие мужа и мастера педикюра.
И мы никогда не похороним надежду, что вы, в отличие от туалетных онанистов, оставите свои имена и телефоны, и как много вас бы ни было, мы обязательно с вами свяжемся, чтобы либо пожать и расцеловать вам руки, либо рассмеяться в лицо, исходя слюной, зачитывая наиболее курьезные моменты. Однако просим вас помнить одно: как бы убедительны ни были ваши контраргументы, мы не откажемся ни от одного слова, написанного тут, потому что зачастую это всего лишь воспроизведение сказанного тем или иным героем нашего повествования.
И нет нам смысла прятать свои имена за безликими Леопольдами и харлампиями, потому что точку в этом трёпе поставить все равно невозможно. И мы готовы к диалогу с любым, кто захочет послать нас на мужской половой орган или, наоборот, влить свежую струю (не из этого же органа) самого грустного материала, который только может изрыгаться из человеческого сознания.
Не рискуя быть оригинальными, признаемся, что сначала в наших жизнях появилось спиртное, сигареты, видеофильмы беспардонного содержания, и только потом — женщины. Уточним: среди указанных ингредиентов возмужания были и книги, но в дальнейшем выяснилось, что они часто только мешают, ибо «многие знания — многие печали». Такая последовательная инициация во взрослую жизнь оправдана методически, потому как к женщинам нельзя приходить девственниками в широком смысле слова. Предварительно психика должна пройти некое огрубляющее кондиционирование, чтобы потом подольше не ломаться в общении с прекрасным полом. Практика показала, что в отрочестве мы постыдно симулировали процедуры подготовки: недостаточно курили, недостаточно пили, недостаточно все остальное… Наши умы и нервные системы все равно нередко пасуют перед обрушиваемыми на них перегрузками.
Любой спор в первом приближении — это различной жесткости конфронтация мнений, нравов, вкусов, но затяни его чуть дольше, и вот мы уже спорим о терминах, погрязая в нюансах их значений. Нет никакой катастрофы в том, что по некоторым вопросам люди находятся в несовпадающих, ортогональных[1] плоскостях мышления. Вступая в диспуты с соотечественницами, мы хотели одного — сдвинуться с мертвой точки навстречу друг другу, уловить нить истины во взаимоустремленной динамике. Наш сказ преимущественно о людях, которые не делают даже таких попыток, предпочитая смысловую сумятицу собственных высказываний и действий вдумчивому, заинтересованному взгляду на вещи.
Заранее приносим свои извинения за сбивчивую архитектонику[2]: по ходу повествования мы частенько грешим резкими переключениями от диалогов к собственным комментариям, сообразным моменту воспоминаниям и цитатам. Вместо прорисовки художественного сюжета мы решили тематически распределить весь наш трёп по разделам, но и их содержания часто перекликаются между собой. Короче говоря, чтобы дать вам наиболее подходящий жанровый настрой, предлагаем отнестись к этому явлению как к некому дневнику исследований, который по очереди вели два великовозрастных бездельника в перерывах между общественно-полезным трудом за деньги и всем остальным, что наполняет (или захламляет) жизнь.