а) все редакторы сотрудники газет, выходящих на немецком языке, должны принадлежать к немецкому народу;
б) ненемецкие газеты нуждаются в особом разрешении со стороны государства; они не должны выходить на немецком языке;
в) всякое финансовое участие в немецких газетах или влияние на них должно быть по закону запрещено лицам ненемецкого происхождения;
мы требуем, чтобы нарушения этого запрета карались закрытием газеты и немедленной высылкой из Германии провинившихся лиц ненемецкого происхождения.
Газеты, нарушающие интересы общественного блага, подлежат запрещению. Мы требуем законодательной борьбы против направления в искусстве и литературе, вносящего разложение в жизнь нашего народа, и закрытии издательства, которые нарушают вышеприведенные требования.
24. Мы требуем свободы всех вероисповеданий в государстве, поскольку они не угрожают его существованию и не нарушают морального чувства германской расы.
Партия как таковая стоит на почве положительного христианства, не связывая себя с тем или иным определенным вероисповеданием. Она ведет борьбу против еврейско-материалистического духа внутри нас и вне нас и убеждена, что длительное оздоровление нашего народа может последовать только изнутри на основе: общее благо выше личной выгоды.
25. Для проведения всего этого мы требуем: создания сильной централизованной государственной власти, неограниченной власти центрального политического парламента над всей империей и над всеми ее организациями, создания сословных и профессиональных палат для проведения общегерманских законов в отдельных союзных государствах Германии.
Вожди партии обещают неукоснительно бороться за осуществление вышеприведенных требований и в случае необходимости пожертвовать за собственной жизнью[23].
Печатается по: К. Гейден. История германского фашизма. Перевод с немецкого. М.,1935, с.16—18.
Из письма Я. Шахта Гитлеру от 29 августа 1932 г.
[Документ ЕС—457]
Дорогой господин Гитлер!
Надеюсь, что Вы разрешите мне такое обращение, поскольку моё письмо преследует только одну цель — заверить Вас во времена тяжелых затруднений[24] в моей неизменной симпатии. Я знаю, что Вы не нуждаетесь в успокоении. Прирост до 14 миллионов, вероломный удар с другой, формально более сильной стороны и отход конъюнктурных попутчиков все это вещи, которые не в состоянии подействовать на Вас серьезно. Но, может быть, в эти дни Вам все же не хватает слов искреннего сочувствий Ваше движение проникнуто изнутри такой мощной истинностью и необходимостью, что победа в том или ином виде не может не наступить. В дни подъема Вашего движения Вы не дали совратить себя ложными идолами Я твердо уверен, что теперь, когда Вы на короткое время вынуждены перейти в оборону, Вы точно так же выстоите и не поддадитесь искушению союза с ложными идолами. Если Вы останетесь тем, кто Вы есть, то успех придет к Вам непременно... Куда бы ни бросила меня в ближайшее время работа (даже если Вам придется увидеть меня в стенах крепости), Вы всегда можете рассчитывать на меня как на своего надежного помощника.
Приветствую Вас громким «хайль!»
Ваш д-р Яльмар Шахт
Trial of the Major War Criminals before the International Military Tribunal (в дальнейшем IMT), Nuremberg, 1947—1949, vol. 36, p. 535, 536.
Из Петиции президенту Гинденбургу монополистов и юнкеров о назначении Гитлера рейхсканцлером[25].
[Документ ПС-3901]
Ноябрь 1932 г.
Ваше Превосходительство глубокоуважаемый господин президент!
Проникнутые, подобно Вашему Превосходительству, горячей любовью к немецкому народу и Отечеству, нижеподписавшиеся с надеждой приветствовали коренной поворот, намеченный Вашим Превосходительством в руководстве государственными делами. В лице Вашего Превосходительства мы подтверждаем необходимость независимого от парламентарной партийной системы правительства, как это сформулировано в мыслях Вашего Превосходительства относительно президиального кабинета. Исход выборов в рейхстаг 6 ноября с.г. показал, что нынешний кабинет, искреннюю волю которого никто среди немецкого народа не подвергает сомнению, не нашел достаточной опоры в немецком народе для следования начатым им путем, но зато указанная Вашим Превосходительством цель встречает поддержку со стороны большинства немецкого народа, если не учитывать — а только так и должно быть — отрицающую государство Коммунистическую партию. Но ясно и то, что любое изменение Конституции, не исходящее от самых широких слоев народа, вызовет еще худшие экономические, политические и нравственные последствия.
23
Во второй половине 20-х годов нацисты фактически отказались от тех положений, которые были не по вкусу монополистам. Так, был «уточнен» 12-й пункт в том смысле, что под «загребающим прибыли» следует понимать исключительно еврейский банковский капитал; немецкий же финансовый капитал был отнесен к капитализму «созидающему». В 1928 г. Гитлер письменно заявил в отношении пункта 1-го, что НСДАП «
К пункту 17 Гитлер позже добавил примечание:
«В противовес лживому изложению пункта 17 программы национал-социалистов со стороны наших противников необходимо заявить: так как национал-социалистская рабочая партия стоит на почве частной собственности, то само собой понятно, что слова «безвозмездная конфискация» относятся только к созданию законных возможностей конфисковать в случае необходимости землю, которая была приобретена незаконным путем или не используется, как это требуется с точки зрения национального блага. Это направлено, следовательно, в первую очередь против еврейских обществ, спекулирующих земельными участками».
Таким образом была «уточнена» в интересах помещиков и «земельная реформа».
Многие программные требования были урезаны, но пункт 25-й оставался неизменным. Государство покоится на силе, а не на договоре, германская империя — не союз государств, а единое государство с известными подразделениями, немцы не просто живут вместе на одной территории, а управляются единой властью. Центральная имперская власть должна быть мощным железным кулаком.
24
Шахт намекает на беседу Гитлера с Гинденбургом 13 августа 1932 г., в которой Гинденбург отказался назначить Гитлера вместо Папена рейхсканцлером.
25
Приведенное здесь прошение было передано Гинденбургу накануне 19 ноября 1932 г. Оно было подписано двадцатью представителями банков, промышленности и крупного землевладения, в числе которых были Я. Шахт, барон К. фон Шрёдер, Ф. Тиссен, граф фон Калькройт (председатель имперского сельского союза), банкир Рейнхарт, К. Вёрман, А. Ростерг и др. О своем согласии с содержанием прошения заявили также А. Фёглер, П. Ройш и Ф. Шпрингорум.