О фонологических последствиях звуковых замен при взаимодействии диалектов
А. Б. Пеньковский
Междиалектное контактирование, являющееся специфическим типом языковых контактов, приводит к взаимодействию двух или большего числа родственных и близкородственных диалектных (языковых) систем, каждая из которых может рассматриваться как первичная (испытывающая воздействие) и как вторичная (оказывающая воздействие).
Наиболее обычным и распространенным результатом такого взаимодействия на фонетическом (реляционно-физическом) уровне оказываются изменения, которые трактуются обычно как звуковые замены. Общепринятое в современной диалектологической литературе и в работах, посвященных проблемам языковых контактов, это понятие охватывает целый ряд внешне сходных, но по своей внутренней сущности различных изменений, одно из которых состоит в том, что звук ₁[а], воплощающий фонему ₁/А/, замещается звуком ₁[а¹] — ₂[а¹], воплощающим фонему ₂/А/[1].
Рассматривая язык как диасистему его диалектов, а группу родственных языков — как диасистему соответствующих языковых систем[2], можно представить указанный тип звуковых замен как изменение в средствах воплощения диафонемы //А//, соответственными членами которой являются фонемы ₁/А/ и ₂/А/. При этом между фонемами ₁/А/ и ₂/А/, которые рассматриваются как члены диафонемы //А//, и между воплощающими их звуками ₁[а] и ₂[а¹] могут быть установлены отношения двоякого рода.
В одних случаях — если наборы дифференциальных элементов (ДЭ) соответственных фонем полностью совпадают — воплощающие их звуки обладают общим набором антропофонических признаков (ДП), воплощающих ДЭ фонем, но различаются интегральными антропофоническими признаками (ИП), нерелевантными для воплощаемых ими фонем.
В других случаях — если наборы ДЭ соответственных фонем совпадают лишь частично — воплощающие их звуки различаются не только ИП, но и распределением антропофонических признаков между ДП и ИП.
Примером звуковых замен, осуществляющихся на основе указанных выше отношений, могут служить процессы устранения дзеканья — цеканья, шепелявости мягких [сˮ] и [зˮ], замены губно-губного [ԝ] губно-зубным [в] и твердого [ч] мягким [чʼ] и некоторые другие такого же рода изменения, активно происходящие в современных западнобрянских говорах под воздействием соседних южнорусских говоров и при поддержке русского литературного языка[3]. На материале этих говоров (они рассматриваются здесь как первичная система) и основана настоящая статья, имеющая целью исследование закономерностей и механизма фонологических последствий звуковых замен при взаимодействии диалектов. Рассмотрение составляющих эту проблему вопросов удобно начать с анализа названного выше процесса перехода от твердого ₁[ч] к ₁[чʼ] мягкому.
Звук ₁[ч] в западнобрянских говорах воплощает фонему ₁/Ч/, которая противопоставлена в местной фонологической системе как «аффриката» — «взрывным» ₁/Т/ и ₁/Тʼ/ и «фрикативной» ₁/Ш/, как «шипящая» — «свистящей» ₁/Ц/ и как «глухая» — «звонкой» ₁/Д͡Ж/. Последовательная в относительно недавнем прошлом и нередкая в современном состоянии этих говоров твердость звука ₁[ч] является не дифференциальным, а интегральным его признаком, так как она не воплощает соответствующего ДЭ фонемы ₁/Ч/, которой не противопоставлена здесь соответствующая «мягкая» фонема.
Фонема ₁/Ч/ западнобрянских говоров является членом диафонемы //Ч//, другой член которой представлен фонемой ₂/Ч/ соседних ю.‑р. говоров и русского литературного языка. Эта фонема, воплощающаяся в звуке ₂[чʼ], противопоставлена в указанных вторичных системах как «аффриката» — «взрывным» ₂/Т/ и ₂/Тʼ/ и «фрикативной» ₂/Ш/ и как «шипящая» — «свистящей» ₂/Ц/[4]. Мягкость и глухость звука ₂[чʼ] не воплощают одноименных ДЭ фонемы ₂/Ч/, так как в этих системах ей не противопоставлены соответствующие «твердая» и «звонкая» фонемы, и являются интегральными признаками.
Нерелевантные для места соответственных фонем на парадигматической оси, твердость ₁[ч], глухость и мягкость ₂[чʼ] оказываются существенными на синтагматической оси, так как определяют ряд важных особенностей в реализации соседствующих гласных и согласных фонем. Так, например, в литературном языке и ю.‑р. говорах положение перед и после ₂[чʼ] для гласных неверхнего подъема в ударенном и первом предударном слоге не отличается от положения в соседстве с другими мягкими согласными, мягкость которых является фонологически существенной. Точно так же в западнобрянских говорах положение перед ₁[ч] для переднеязычных согласных не отличается от положения перед другими твердыми переднеязычными, твердость которых является фонологически существенной; внутри и на стыках слов перед ₁[ч] происходит нейтрализация противопоставления согласных по твердости — мягкости (ср.: вон чъбаты́ и наден чъбаты́; нет часо́ў и пʼат часо́ў)[5].
1
Подстрочные индексы 1, 2 перед знаками фонем и звуков указывают на их принадлежность соответственно первичной или вторичной системам.
2
О понятии диасистемы как суперсистемы, которая может быть сконструирована в качестве средства изучения переходных во времени и в пространстве диалектных образований, см.:
3
О статуте этих говоров как говоров с развивающейся переходностью от среднебелорусских к южнорусским см.:
4
Противопоставление фонем /Ч/ и /Ц/ может осуществляться не только по признаку «шипящесть» — «свистящесть» («нёбность» — «зубность» и т. п.), но и по признаку «мягкость» — «твердость» (см. об этом.:
5