XVI. 52. Подобно тому, — говорит он, — как никто во дворце не говорит о самом царе, что он “продвинут” на высокий пост (productus ad dignitatem), а ведь именно это означает προηγμένον, но так говорят только о тех, кто занимает какую-то должность, по своему положению ближе всего приближаясь к царю, но оставаясь все же вторым после него лицом, так и в жизни термином προηγμένα, то есть продвинутое, называется не то, что находится на первом месте, но то, что занимает второе[503]; подобные вещи мы будем называть именно так (и это будет буквальный перевод), либо выдвинутые вперед (promota) и [противоположное] — отведенное назад (remota), или, как мы уже говорили, предпочитаемое (praeposita) или преимущественное (praecipua) и соответственно — отвергаемое (reiecta). Ведь если понятна сущность, словесное выражение не должно составить для нас трудности.
53. Поскольку же все, что является благом, мы ставим на первое место, то называемое нами предпочтительным или преимущественным необходимо не является ни благом, ни злом. Мы даем ему следующее определение: то, что является безразличным, обладая все же некоторой ценностью; ибо то, что греки называют ἀδιάφορον, мне представляется подходящим перевести словом безразличное (indifferens). Но никоим образом не могло случиться так, чтобы не осталось ничего среди средних вещей, что существует по природе, либо вопреки ей, или, если бы это осталось, не было бы среди этих вещей ничего, что обладало бы достаточной ценностью, а если это так — чтобы какие-то не были бы предпочтительными.
54. Следовательно, это разделение проведено правильно; и чтобы легче было понять это, они [стоики] приводят следующее сравнение: Вообразим, — говорят они, — что конечной целью является бросить игральную кость таким образом, чтобы она встала прямо[504]. Кость же, брошенная таким образом, что она, встав прямо, упала, будет обладать неким преимуществом (praepositum) в достижении цели, брошенная же иначе — наоборот. Но это предрасположение кости не достигнет той цели, которую я назвал; точно так же и то, что является предпочтительным, правда, соотносится с целью, но не имеет никакого отношения к ее сущности и природе.
55. Далее следует другое деление, в силу которого одни блага называются относящимися к конечной цели (ad illud ultima pertinentia) (так я перевожу то, что греки называют τελικά, ведь мы условились называть несколькими словами то, что не сможем назвать одним, дабы сделать это более понятным), другие же — способствующим ее достижению (efficientia), — то, что греки называют ποιητικά, третьи же могут быть и тем, и другим. Среди относящихся… благ ничто не является собственно [благом], кроме достойных действий (actiones honestae), среди же способствующих… — ничто, кроме друга. Мудрость же, по их словам, является и относящимся и способствующим благом[505]. Действительно, если мудрость есть согласованное (conveniens) действие, то она принадлежит к упомянутому мной роду относящихся, поскольку же она влечет за собой и определяет достойные действия, она может быть названа среди способствующих благ.
XVII. 56. Среди тех вещей, что мы называем предпочтительными, некоторые предпочтительны сами по себе, другие — потому что создают нечто, третьи — то и другое. Сами по себе — это такие вещи, как некое выражение лица, внешний облик, манера держаться, походка, которые могут заключать в себе и нечто предпочтительное и отвергаемое; другие будут названы предпочтительными, потому что приносят с собой нечто, например, деньги; третьи же — и по той, и по другой причине, как, например, неповрежденные (integri) органы чувств (sensus), как хорошее здоровье[506].
57. Что же касается доброй репутации (то, что греки называют εὐδοξία, в данном случае лучше перевести “добрая репутация”, чем слава), то по крайней мере Хрисипп и Диоген говорили, что не считают нужным ради нее даже шевельнуть пальцем, если это не связано с чем-то полезным, и я совершенно согласен с ними. Их же последователи, будучи не в состоянии противостоять Карнеаду, стали утверждать, что добрая репутация предпочтительна и желанна сама по себе и что свободному и благородно воспитанному человеку всегда свойственно желание иметь добрую репутацию у родителей, близких, да и вообще у всех порядочных людей, и это ради самой репутации, а не ради пользы, и они говорят, что подобно тому, как мы стремимся заботиться о детях, даже если они родятся после нашей смерти, ради них самих, так и о посмертной репутации следует заботиться ради нее самой, хотя это и не принесет нам никакой пользы[507].
503
[1] Ср. то же сравнение у Стобея II 84—85 (= SVF III 128): «Никакое благо не может быть продвинутым, поскольку оно обладает величайшей ценностью. Что касается продвинутого, то оно, занимая второе место и обладая второй ценностью, некоторым образом приближено к природе блага. Так и при дворе к продвинутым принадлежит не царь, а те, кто по рангу следует за ним».
504
[2] У кости было четыре стороны (две узкие и две широкие) и два кончика. О кости говорится, что она «встала прямо», если в результате броска она легла на узкую сторону.
505
[3] Такую же классификацию блага приводит Диоген Лаэрций (VII 96—97): «Иные из благ представляют собой цели, иные — средства, иные же — и цели и средства. Друг и польза от друга — это блага-средства; отвага, разумность, свобода, удовольствие, радость, отсутствие скорби и всякий добродетельный поступок — это блага-цели; а те блага, которые и цели и средства, — это добродетели. В самом деле, поскольку добродетели ведут к счастью, постольку они — блага-средства; а поскольку они сами заполняют счастье, так что становятся его частями, постольку они — блага-цели». См. также SVF III 106 (= Стобей II 71). Стоит заметить, что в отличие от Диогена Лаэрция и Стобея Цицерон относит к каждому классу только по одному понятию. Такая не вполне верная характеристика классов блага объясняется стремлением автора подчинить свою классификацию формуле «ничто не является благом, кроме…», которая взята из стоической сентенции «ничто не является благом, кроме прекрасного», в данном же случае совершенно неуместна.
506
[1] Ср. Диоген Лаэрций VII 107: «Среди продвинутых вещей одни продвинуты сами по себе, иные — ради других, третьи — и сами по себе, и ради других. Сами по себе продвинуты дарование, совершенствование и прочее; ради других — богатство, знатность и прочее; и сами по себе, и ради других — сила, хорошие органы чувств, безущербность». Эта классификация «продвинутых» вещей — в том виде, в котором ее приводит Диоген, — напоминает перипатетическое разделение блага на благо души, благо тела и внешнее благо (см. § 43 и примеч.).
Стоит обратить внимание на то, что Цицерон и Диоген Лаэрций приводят совершенно разные примеры «продвинутого самого по себе». Диоген Лаэрций причисляет к этой категории дарование, совершенствование и т. д., т. е. душевные свойства (ср. Диоген Лаэрций VII 106; SVF III 136 = Стобей II 80, где в одном ряду с ними названы также память, острота мысли и искусства); Цицерон же относит к ней выражение лица, движения и позы (возможно, он почерпнул эти примеры из учения Антиоха Аскалонского, для которого некоторые движения и позы служили выражением красоты и поэтому относились к телесному благу — см. V 47). Такую неожиданную трактовку «продвинутого самого по себе» можно объяснить тем, что душевные свойства, которые следовало бы отнести к этому классу «продвинутого», с точки зрения Цицерона вообще не являются «продвинутым» — как видно из § 49—50, где идет речь об искусствах, Цицерон причисляет их к благу (ср. также IV 27—28, где стоическое благо фактически отождествляется с перипатетическими благами души). Таким образом, Цицерону приходится заполнить недостающую ячейку в классификации, что он делает, прибегая к теории Антиоха.
507
[2] О доброй репутации как «продвинутом» см. Диоген Лаэрций VII 102, как «продвинутом»-средстве (т. е. ради чего-то другого) — SVF III 142 (= Стобей II 82). Что касается изменения во взгляде стоиков на то, к какой категории «продвинутого» следует относить добрую репутацию, никаких других свидетельств о нем у нас нет. Однако характеристике доброй репутации как «желанного