Видали мы много больших свиней, Но никогда подобной. Войди ж сюда, каждый из людей, И подивись величине свиньи ты бесподобной.
Конечно, больших богатств такие выставки дать не могли, о все же удавалось выручить несколько сот марок, которые были вовсе не лишними на зиму.
Мало-помалу наряду с рыбным делом стала развиваться и торговля зверями; впрочем, письменное предложение о продаже ара[4] привело нас в замешательство, ибо наши познания в зоологии, за исключением сведений об отечественных видах рыб, находились в стадии становления. За малыми сделками последовали крупные, и большая часть из них была связана с поездками, которых я еще мальчиком принимал участие, сопровождая отца. Почти половина моей жизни прошла в подобных путешествиях. Я всегда предпочитал устные переговоры, с глазу на глаз, сякой переписке, и достигал при этом обычно наилучших результатов. Раньше чем кто-то успевал оглянуться, я уже сидел только еще входившем в моду поезде или на пароходе. Со времени моего детства это свойство характера, как я полагаю, нисколько не изменилось.
Мою первую деловую поездку я совершил одиннадцатилетним мальчиком, сопровождая отца в Бремергафен. Здесь некий Гарелл продавал нескольких зверей. В те времена, для того чтобы попасть по железной дороге из Гамбурга в Бремен, нужно было делать большой крюк через Ганновер. Поэтому поездка в Бремен — сущий пустяк в наше время — тогда являлась серьезным путешествием. В Бремергафене мы купили большого енота-полоскуна, двух американских опоссумов[5], несколько обезьян и попугаев. Доставленные пароходом в Бремен, они были затем переотправлены в Гамбург на крыше почтового дилижанса. Всю ночь громыхала почтовая карета, на крыше которой орала и визжала маленькая выставка зверей. Наутро в Харбурге (часть города Гамбург) мы заметили, что один из ящиков пуст. Оказалось, что сидевший в нем енот пролез ночью через доски ящика и, не сказав никому «прощай», исчез. Я никогда не забуду лица моего отца, когда он, почесывая за ухом, растерянно взирал на пустой ящик. Между тем, хотя зверь и исчез, поднимать шум из-за него нельзя было, потому что на нас посыпалась бы целая уйма полицейских протоколов. Беглец был найден нескоро. Еще два года наслаждалось это редкое животное свободой в Люнебургских лесах, прежде чем оно было, наконец, поймано. Мы узнали об этом из газет, но, конечно, никому не говорили ни слова и никто, кроме моего отца, почтальона и меня, никогда не узнал, каким образом попал в лес этот редкий зверь.
В подобных эпизодах, которые чаще всего разыгрывались в нашем гамбургском доме, недостатка не было. Однажды ночью мы были разбужены во время сладкого сна ночным сторожем который с бледным от испуга лицом сообщил нам, что по соседству с городским кладбищем разгуливает громадный тюлень. Мы с отцом тотчас направились в указанное сторожем место. Haw повезло: зверя мы успели задержать как раз в тот момент, когда он собирался по крутому откосу стены соскользнуть на кладбище. Не стоило большого труда завернуть тюленя в сеть и отнести его в наше помещение на базарной площади.
В другой раз на свободу вырвалась полосатая гиена. Отец мой страшно испугался, так как у нас еще тогда не было никакого опыта в обращении с хищными зверями. Рассчитывать же на помощь семидесятилетнего сторожа было нечего. Потому я отправился сопровождать отца, вооружившись сетью. Мы взяли с собой и сестру, которая светила нам большим фонарем. Длинными дубинками мы загнали дико рычавшую гиену в пустой ящик, и в тот момент, когда она, полная ярости, была готова броситься на отца, я накинул на нее сеть. Весь этот эпизод разыгрался, однако, не так быстро, как о нем говорится. Смертельно усталые, мы вернулись домой только в восьмом часу утра.
Но далеко не всегда обходилось все так благополучно; за науку в обращении со зверями мы часто расплачивались тяжелыми ранами от царапин и укусов.
К вышеописанным мелким эпизодам можно прибавить еще два приключения с медведями, хотя я этим и забегаю немного вперед, так как это произошло лишь несколько лет спустя, в 1863 году.
Поставщик провианта Гамбургско-Американского пароходного акционерного общества (ГАПАО) привез из Нью-Йорка пять больших дрессированных медведей; двух серых, двух белых и одного черного барибала. Все они принадлежали популярному тогда в Америке старому охотнику Гризли-Адаме, который поймал их молодыми, выдрессировал и долго путешествовал с ними по Соединенным Штатам. После смерти старика животных продали с аукциона и таким образом они попали к поставщику провианта. Купленных у него зверей мы поместили во дворе нашего заведения. Однажды ночью один из серых медведей, к счастью слепой, вылез из своей клетки и расположился на ее крыше. Об этом нам сообщил, запыхавшись от быстрого бега, живший поблизости — сапожник Разбуженный шумом ломаемой клетки, он с ужасом наблюдал огромного медведя за «работой».
4
Ара — вид крупных попугаев Южной и Центральной Америки, отличающихся очень пестрым оперением и сильным клювом.