В этом отношении буржуазный индивидуалистический хаос достиг, по–видимому, крайнего предела и вызывает реакцию с двух сторон: во–первых, наиболее крепкие элементы самой буржуазии (консерваторы, монархисты, фашисты) стремятся подчинить либеральное общество государственному порядку, а отсюда стремление и в искусстве водворить общественно установленные формы, подчинить его нормам определенного вкуса. Во–вторых, пролетариат стремится вместо капиталистической дезорганизации производства и рынка, а отсюда и жизни и творчества, поставить научную организацию всего общественного труда, а отсюда — стиля всей культуры.
Мне, конечно, очень трудно сказать, которое из этих двух течений, устремляющихся к ограничению индивидуалистического реализма или произвольной фантастики в искусстве (особенно изобразительном и декоративном), больше повлияло на инициаторов Дрезденской выставки. Но если даже допустить, что их тенденции определяются государственно–патриотическим духом, то и тогда в принципе мы окажемся согласны с ними в смысле желания найти общественный стиль новой культуры и в смысле оценки всего значения для этих поисков сокровищницы сверхиндивидуально стилизованного народного искусства.
Большое значение придает г. Редслоб и тому, что народное искусство есть ремесло, то есть противопоставлению его машинной дешевке.
Мы, конечно, вовсе не враги машины. Нам, в СССР, неприлично будировать против машины во имя ремесла. Но это вовсе не значит, чтобы мы могли с легким сердцем допустить падение нашего кустарного ремесла. К этому я еще вернусь.
В Дрезденскую выставку войдут произведения архитектуры, керамики, текстильно–кустарного дела, вышивки, кружевоплетения, резьбы и точки по дереву, обработки металлов, росписи, корзиноплетения, игрушечного дела, костюма, церковного искусства.
Выставлены будут старые вещи музейного характера и ныне производимый товар, равным образом работы профшкол.
Мы можем только порадоваться тому, что устроители выставки собираются по вышеуказанным причинам предоставить нам широкое место на ней. Мы уже немало работали в этом направлении.
В 1925 году Государственная академия художественных наук устроила у себя интересную выставку народного искусства [246] а затем мы обильно выставляли соответственные экспонаты на выставках декоративного искусства в Париже[247] и Монце[248]
Соответственно всему составу нашего общества и конструкции нашего государства выставки эти, как и участие наше в музыкальной выставке во Франкфурте–на–Майне[249] приобретали широко этнографический характер.
Рядом с Наркомпросами над воссозданием народного художества работают и органы Высшего совета народного хозяйства.
Таким образом мы можем не без чести для нас принять участие в Дрезденской выставке не только по причине нашего естественного богатства в этом отношении, но и в силу той работы, которая ведется нами для его сохранения и воссоздания.
Тяжелые годы войн разрушительно отразились на кустарной промышленности русского народа и других национальностей СССР. Тяжело слышать о том, как стремительно падает у нас художественно–кустарное дело, как гибнет своеобразное гончарное искусство, кружевоплетение, изящная деревообделка русских артелей и одиночек, как сорвано какое–нибудь ковровое дело в Дагестане или выделка кожаных и металлических изделий в Центральной Азии.
Мы заинтересованы в развитии чисто народного искусства наших национальностей не только из общих соображений, очень близких к тем, которые приводит д–р Редслоб, но и по другим причинам. Так, например, высокие достоинства и оригинальность многих художественных произведений кустарей различных народностей приводят в восхищение иностранцев и могут служить для нас предметом выгодной эксплуатации.
П. С. Коган[250] свидетельствует, что и на последней выставке в Монце [251] где из шести наших залов два были заняты этноку-•старным отделом, опять вызвали высокие хвалы палехские коробочки, шитье, игрушки и т. п.
Помимо этого вся наша национальная политика, стремящаяся к укреплению и поднятию хозяйстза и культуры всех национальностей Союза, толкает нас также к величайшей заботе о народном искусстве.
Случаются, конечно, среди пас чудаки–сверхинтериационалисты. Они готовы доказывать, что мы отнюдь не должны культивировать особенности народов, а, наоборот, стремиться как можно скорее растворить их в международном единстве…
246
Данными о выставке мы не располагаем. Может быть, Луначарский имел в виду: 1) Юбилейную выставку искусства народов СССР, организо ванную ГАХН и открытую 7 ноября 1927 г.; выставка имела отдел «Народ ное творчество и художественная промышленность»; 2) в сентябре 1924 г. открылась в Кустарном музее в Москве выставка народного художествен ного творчества «Кустарь и революция».
247
См. примеч. 2 к статье «Первая выставка работ Московской ассоциации художников–декораторов» в настоящем томе.
249
Наверное, Луначарский имеет в виду Международную выставку «Му зыка в жизни народов», состоявшуюся в июле — августе 1927 г. во Франкфурте–на–Майне. В советском отделе были представлены музыкальные ин струменты различных народов СССР.
250
Коган П. С. (1872—1932)—историк литературы и критик, президент Государственной Академии художественных наук (позднее Государственной Академии искусствознания) в Москве.
251
Речь идет о международной выставке в г. Монца в 1927 г. — см. при меч. 8 к статье «О русской живописи (По поводу венецианской выставки)» в настоящем томе.