IV
Все это сделалось особенно ясным для меня, когда я посетил выставку «Бытие» и нашел там работы Богородского, доминирующие над всей выставкой. Здесь есть раньше написанные, но очень красочные и смелые крымские пейзажи, еще один его превосходный «Беспризорный» и большое полотно «Американская танцовщица». На последнем изображена девушка в костюме ковбоя, в вызывающей позе, вся яркая и по общему характеру, и по тонам своего костюма, на таком же до крика ярком фоне. И в ней столько молодости, отваги, вызова, что нисколько не удивляешься собравшейся вокруг нее толпе зрителей. Эта работа несколько плакатна, упрощенна, но уж молодости, смелости в ней — хоть отбавляй! В этом смысле она кипит какой–то комсомольской удалью, притом в необыкновенно нарядном и праздничном преломлении. Может быть, девушка, которая послужила моделью для картины, больше авантюристка, чем революционерка; но очень уж много тут энергии, очень уж высоким фонтаном бьет здесь радость бытия и готовность встретить и победить всякие трудности.
В самом Богородском — матросе, бродяге, артисте эстрады, акробате, поэте, а теперь живописце, окончившем Вхутемас и сразу выдвинувшемся в первые ряды живописцев АХРР, — есть что–то от этой юной революционной поросли. Революция постучала в землю, и оттуда прут теперь необычайно свежие, сочные силы. От души можно пожелать, чтобы эти новые силы сумели влиться в тот широкий и глубокий канал, который предначертан был великой рукой Ленина и осуществляется Коммунистической партией.
Однако же пусть у Богородского не закружится голова. Его начинают очень хвалить. И я в этом грешен. Между тем ему надо еще много работать. Может быть,, ему уже пора перестать разбрасываться, а надо сесть на самого сильного своего коня, на живопись, и именно на социально–портретную живопись[155] Работать надо много и всячески бояться того преждевременного чванства, от которого так мудро предостерегал великий учитель и отдельных людей и коллективы.
В общем III выставка картин общества «Бытие» оставляет приятное впечатление: она показывает, что у нас немало молодых талантов. Это общество все состоит из молодежи.
Отмечу автопортрет Богданова; очень хороши портреты Поваляевой, некоторые вещи Рудашева[156] сезаннирующие работы Ражина, содержательный, почти классически спокойный, почти классически уравновешенный портрет Львовой–Рогачевской кисти Саввичева. Не лишено достоинства подражание Кончаловскому Сретенского.
Почти единственная революционная картина — большое панно Скаля[157] — хорошо задумана, но совершенно беспомощна по рисунку, сжевана и, конечно, в этом виде довольно безотрадна.
Молодежь «Бытия» объяснила мне, почему она не влилась сразу в АХРР. «Мы хотим, чтобы революция отразилась непосредственно на нашей технике, мы хотим подготовить живопись высокого качества для служения революции».
Но невольно спрашиваешь себя: действительно ли подготовлять живопись высокого качества можно только на натюрмортах, на обнаженных или полуобнаженных женщинах, на портретах случайных людей, на не характерных для переживаемого времени безразличных сюжетах и т. д.?
А между тем именно это подавляюще преобладает на выставке. Разве нельзя развивать свою технику на сюжетах более интересных, чем куча яблок, вываленных на стол еще Сезанном? Почему надо брать случайные портреты, а не отыскать, например, типичную старуху работницу, героиню труда, или красноармейца, или какого–нибудь человека из малой народности, зажигающей впервые огонь цивилизации, а вместе с тем и коммунизма? Ведь наша жизнь полна интереснейшими типами, представляющими для портретиста глубочайший интерес и легко переходящими в социальный портрет. Почему молодой художник изображает себя с какой–то вазочкой в руках, а не разбирающего и чистящего «свой верный маузер?» Ведь и это было бы соединением психологически занятного лица с натюрмортом. Всякий технический этюд можно связать с революцией.
А между тем, работая так, как работает «Бытие» (за исключением неудачного панно Скаля), никак не приготовишься к конструированию группы, а следовательно, и к картине, не подготовишься к углубленному пониманию современной психологии во всем ее разнообразии и к острому ее выражению. Вряд ли «Бытие» на совсем правильном пути: может быть, лучше прекратить ему свое сепаратное бытие и влиться в общее русло АХРР. Никто не помешает там художникам разрабатывать свою технику.
155
На том же диспуте Луначарский отмечал, на общем фоне выставки, успех картин Богородского: «У нас имеется Ассоциация Художников Револ. России. Ее стремление — вместе с сохранением приобретенного высокого мас терства подойти к новым заданиям изображения. Можно сказать так, что пока, очевидно, совершенно действенных путей к этому не намечается. Обой дя выставку АХРР, в которой есть очень яркие, хорошие полотна, я должен сказать, что там есть формально хорошие картины, натюрморты — кисти ви нограда, самовары и т. д., но большого социального значения это не имеет. Как наши послереволюционные картины, как социально значительный акт, как живописная пропаганда это имеет прямое отношение разве только в качестве подготовления образцов. Есть там картины на революционные темы, но эти картины на революционные темы до чрезвычайности похожи на какую–то моментальную фотографию. Художник еще пока не может в себе самом почувствовать революцию и создать из того материала, с введением своей галлюцинации, картину, в которой все было бы поставлено на свое место, все превратилось бы в действительное искусство. Отразить действительность как в зеркале — это не значит еще создать революционную картину. Ее нужно создать из себя, ее нужно создать путем организации того материала, который ты получил из действительности. И вот пока этого еще нет. Я бы сказал, что кульминационным пунктом выставки являются 4 или 5 картин совсем молодого художника Богородского. Этот Богородский — дитя революции в полном смысле слова. Он был летчиком красного флота, он был и цирковым артистом, прошел огонь и воду и медные трубы, великолепнейшим образом изучил жизнь. Это он выразил в полотнах, которые действительно достойны внимания. Во–первых, там вы видите картину, которую купил ЦК, где изображается основная группа — революционные рабочий, интеллигент, крестьянин. Дальше он дает замечательное социально–психологическое исследование — он дает типы беспризорных детей, и дает так, что по поводу исследования этих типов можно написать целые трактаты о психологии этих беспризорных детей. Он указывает на те болезни, на то падение, на ту острую, с другой стороны, зоркость, умение себя защитить, волчью повадку, которые там развертываются. Целая замечательная радуга достоинств и недостатков, которые вырабатываются у этих маленьких отверженцев еще нашего социалистического общества. И на эту картину можно опираться как на художественно обработанный социальный документ для соответствующего выражения. И с этой стороны картина Богородского возвышается как социальный акт над всем, что там выставлено, к тому же она талантливо сделана. Как нарочно, там, где был большой социальный опыт, там и рука оказалась крепкой, там и краски благородные подобраны, там молодой, совсем молодой художник выделяется из общей массы по своим достоинствам» (там же, л. 41—42). См. также приложение 12.
156
Фамилия Рудашева не значится в каталоге. Наверное, имеется в виду художник В. Н. Рудаков.