26. Trygon (я говорю не о том, что живет в воздухе (то есть о горлице), но о том, что в море (то есть о морском коте)) плавает и когда хочет поднимает себя и летит. Его жало, как я говорил выше, смертельно[343]. Тот факт, что если он ужалит бессловесное животное или человека, то они умирают, не вызывает никакого удивления. Но поразительно то, что я сейчас расскажу. Если приложить жало к большому дереву, когда оно в полном цветении и изобилует листвой, и стегануть по дереву, в самое короткое время оно теряет листву, которая целиком опадает и выглядит так, как будто сожжена солнцем.
27. Слон рождается головой вперёд, и размером при рождении не больше самого крупного молочного поросенка. Несколько слонят следуют за матерью, так говорят. Если вы захотите погладить малышей, мать не будет возражать. Так как они знают, никто не поднимет руки, чтобы причинить им вред или наказать, но что каждый имеет добрые намерения и должен ласкать их. Да и кто может обидеть таких крошек? Но когда на них охотятся и они падают в ямы и видят, что нет спасения для них, они забывают тот дух, которым они обладали когда были свободными, и с готовностью принимают любую пищу, что им дают, и пьют предложенную воду, и если вино льется в их хоботы, они не возражают от круговой чаши[344].
28. Наш великий поэт, предположительно, называл осетра «священной рыбой»[345] [Il. 16. 407]. В соответствии с одной из версий она редко, но ловится в море возле Памфилии, хотя и здесь едва-едва. Но если она попалась, рыбаки наряжают себя венками и празднуют великую удачу; они также украшают гирляндами рыбацкие лодки и входят в порт под музыку кимвалов и флейт, созывая народ, чтобы засвидетельствовать свой улов.
Другие однако считают, что Anthias, а не эта рыба, священная. А причина в том, что в какой бы то ни было части моря она не появилась, это место, предположительно, освобождается от свирепых созданий и наступает мир между рыбами и всеми теми, кто высматривает себе добычу в водах, тогда как рыбы сами приводят своих мальков без опаски.
Но мне нет дела копаться в тайнах природы, и это правильно, так как лев бежит в страхе от петуха, а также от василиска, а кроме того слон боится свинью. Но те, кто имеет много свободного времени на поиски причин этих явлений, не должны считаться со временем, и в конце концов доберутся до конца своих исследований.
Книга IX
1. Когда лев в преклонных годах и отяжелел с возрастом, он совершенно неспособен охотиться и рад найти покой в пещерах или логовах в джунглях; утратил он также дух нападать даже на самых слабых животных, ибо он не доверяет своему возрасту и осознает свою телесную немощь. Тогда как его потомки, уверенные в энергии своей молодости и в своей естественной силе, выходят на охоту и берут с собой старика, толкая его перед собою. Затем, когда они пройдут половину необходимого расстояния, они оставляют старика позади, а сами бросаются в погоню. И когда они добыли достаточно для себя и для своего отца, великолепным и бросающим в дрожь ревом, вроде как пирующие призывают гостя, так и эти молодые дети призывают старого отца на пир. И он идет тихо, шаг за шагом, почти ползком, и прижимается к своим детям, облизывает их языком, как будто одобряет их успех, и нападает на еду и празднует вместе с сыновьями. Это не закон Солона у львов: это Природа, что учит их — Природа, которой «нет дела до законов людских» [Eur. fr. 920 N]. Но она и есть закон, который неизменен.
2. Не только тогда, когда он живой и деятельный, птицы боятся орла, царя птиц, и съеживаются при его появлении, но если смешать его перья с таковыми других птиц, орлиные останутся целыми и незапятнанными, тогда как другие не способны сохранять целостность и гниют.
3. Мыши, кроме того, что это плодовитые существа, приносят по много детёнышей в одном помете; и если тем или иным способом им случится есть соль, тогда они приносят гораздо большее число (детёнышей) и заведомо больше чем обычно. И когда крокодилы дают потомство, они проверяют законность и ублюдочность потомства в такой манере. Если вылупившийся крокодильчик немедленно схватит кого-звездочет, он отныне причислен к семье и любим своими родителями, полагая и считая его одним из крокодилов. Если однако он остается пассивен и ленив, и не в состоянии схватить муху, или комара, или червяка, или ящеренка, отец разрывает его на куски как какое-то убогое создание, незаконнорожденное, и не родственное ему. И так как эти существа действуют, даже орлам так приходится проверять законность своего потомства лучами солнца[346], и любят они их по приговору, а не из-за каких-то там чувств.
344
Надо понимать, пьют по очереди. Круговая чаша пускалась в конце пира между его участниками.