63. Когда весна в самом разгаре, и земля расцветает всеми цветами, животных наполняют любовные порывы, и все обитатели гор, морей, все летающие по воздуху жаждут объятий друг друга. Среди рыб есть такие, которые втирают свои яйца, многочисленные и слипшиеся вместе, в песок; другие, когда плывут, мечут огромное количество икры, большую часть которой поглощают те, кто плывет сзади[403]. На самом деле самцы плывут впереди и разбрасывают молоки, а самки, что следуют сзади, открывают рты и жадно поглощают их. Это их способ совокупления. Я уже объяснял выше, как некоторые рыбы фактически живут с самками и ухаживают за ними, как если бы это были их жены[404], и что даже среди различных видов рыб вырывается огонь своего рода ревности[405].
64. Аристотель [HA 590 a 18], и Демокрит до него [Diels Vorsok.⁵ 1. 295; 2. 126], и третий по порядку Теофраст [CP 6. 10. 2] утверждают, что рыба питается не соленой водой, а свежей водой, которые смешаны в море. И поскольку это кажется совершенно невероятным, сын Никомаха[406], желая подтвердить это утверждение на практике, говорит, что в любом море есть некоторое количество питьевой воды, и что это можно доказать следующим образом. Берём тонкий, полый сосуд из воска и погружаем его пустым в море, присоединив так, чтобы можно было его вытащить, а после ночи и дня со времени погружения он полон свежей питьевой воды. И Эмпедокл из Агригента утверждает [fr. 66 Diels PPF], что есть свежая вода в море, на самом деле неощутимая для всех, хотя она питает рыб. И этот подсластитель воды в рассоле, говорит он, обусловлен естественными причинами, о чем вы может прочитать в его сочинениях.
65. Говорят, что те, кто был посвящен в мистерии двух богинь[407] не должны касаться рыбы-собаки, ибо (говорят они) это нечистая еда, поскольку она рожает через рот. Некоторые однако утверждают, что она не делает так, но когда ее мальки напуганы покушением на их жизнь, она глотает и скрывает их, и когда испуг проходит, она снова выбрасывает их живыми. А еще ни посвященные, ни жрицы Геры в Аргосе, не вкушают барабульку. Я знаю, что причину этого я изложил где-то выше[408].
66. Я не забыл, что в предыдущем отрывке[409] рассказывал о спаривании гадюки и мурены и как они образуют пару, мурена, выходя из моря, а гадюка из своего логова. Но вот то, что не сказал тогда, скажу сейчас. Когда гадюка намерена соединиться с муреной, для того чтобы выглядеть нежной, как подобает новобрачной, она извергает и выкидывает яд, и затем мягким шипящим звуком, взывает к жениху своего рода брачным напевом. И когда они завершают свои любовные игры, рыба уходит в морские волны, тогда как змея снова проглатывает яд и возвращается в родные логовища.
Книга X
Слон, говорят, редко бывает влюблён, ибо, как я уже отмечал раньше[410], он благоразумен. И все же я узнал о слонах, испытывающих любовные страсти, а история эта весьма изумительная. Итак, вот что я выяснил.
Человек, который имел некоторые познания в способе охоты на этих животных, получил разрешение от римского императора и отправился охотиться на них по способу туземцев Мавретании. Он рассказывает в своем повествовании, как молодая слониха, хорошенькая, насколько могут быть хороши слоны, совокуплялась с молодым и красивым самцом, тогда как другой более старый самец (по крайней мере муж или любовник вышеуказанной самки) был в ярости, как если бы был оскорблен. В горячности и ярости он ринулся вперёд, предстал перед молодым и красивым слоном, напал на него и начал биться, как человек преисполненный обиды за поведение своей жены или любовницы. И эти двое сцепились друг с другом с такой силой, что оба повредили бивни. И ни один из них не победил, так как охотники разделили их, метая в них снаряды, ибо животные стали беспомощны, как только лишились своего оружия. Так любовный поединок между влюблёнными слонами, равный вплоть до конца, был доведен до конца. А Парис был тащим Менелаем и придушен ремнем, наброшенным пониже шлема, и сын Атрея