Всякому, кто хоть раз открывал Новый Завет, должно быть совершенно очевидно, что христианство строится вокруг проблематики искупления. «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1: 29) – именно через эту идею первыми христианами была осмыслена крестная смерть Христа, которая в противном случае низвелась бы до роли трагической случайности, лишенной всякого смысла. Искупительная проблематика пришла в Новый Завет из Пятикнижия, где оговариваются грехи, требующие заместительных жертв: «если же один кто согрешит по неведению, то пусть принесет козу однолетнюю в жертву за грех» (Чис. 15: 27). Но грех, потребовавший для своего искупления смерти Сына Божьего, должен был радикальным образом отличаться от всех остальных «обычных» грехов, которые можно смыть кровью жертвенных животных. Спаситель «не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр. 9: 12).
Апостол Павел связал этот грех с изначальным преступлением, оказавшим роковое влияние на все человечество и весь мир в целом: «как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Кор. 15: 22), «если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих» (Рим. 5: 14). Последствия греховной катастрофы для человека и для всего творения были столь ужасны, что их могла загладить только смерть самого Бога. Такой трактовке апостола Павла две тысячи лет следовали все христиане без исключения. Во время литургического богослужения во всех христианских церквях звучат слова Тайной Вечери о крови Сына Божьего, проливаемой во отпущение грехов. Можно согласиться с Блезом Паскалем, что грехопадение и искупление – это две основные истины, утверждаемые христианством, «вся вера заключается в Иисусе Христе и в Адаме».
В этой связи можно процитировать св. Афанасия Великого, святого, который отстоял Никейский Символ веры и которому Церковь в плане вероучения обязана больше, чем кому-либо: «Бог сотворил человека, и возжелал, чтобы пребывал он в нетлении. Но люди, вознерадев и уклонившись от устремления ума своего к Богу, остановившись же мыслью на злом… подверглись… смертному осуждению… и не остались уже такими, какими были созданы… и смерть, воцарившись, овладела ими». Но, пишет св. Афанасий, «видя, что… человеческий род гибнет, что смерть царствует над людьми», Бог становится человеком и претерпевает крестные страдания, «восприятое Им на Себя тело принося на смерть, как жертву и заклание», чтобы «людей обратившихся в тление снова возвратить в нетление и оживотворить их от смерти, присвоением Себе тела и благодатью воскресения уничтожая в них смерть, как солому огнем»[39].
Заглянем в сочинение любого христианского богослова прошлого – неважно, какой конфессии – и мы найдем в нем такое же учение. Наверное, если бы нам надо было кратко изложить суть христианской веры тому, кто о ней ничего не слышал, мы бы сделали это примерно так же, как св. Афанасий. Мы бы сказали: «Однажды – давным-давно – в отношениях Бога и человека что-то пошло не так, причем не по вине Бога, а по вине человека, который злоупотребил своей свободной волей. Человек, созданный для блаженной жизни в единстве с Богом, отдалился от своего Творца и тем самым навлек на себя и все творение смерть и страдания. Но Бог по Своему милосердию стал человеком в Иисусе Христе, чтобы восстановить отношения между Собой и людьми, чтобы положить конец страданиям и смерти, существование которых не входило в Его изначальный замысел о мире». Да что там св. Афанасий – вспомним притчу о блудном сыне, о потерянной драхме, о потерянной овце: сам Спаситель определенно говорит об отношениях Бога и человека в категориях отпадения и воссоединения, ухода и возвращения.
Но именно этой основополагающей истиной теистический эволюционизм и предлагает поступиться. В понимании его сторонников история мира и человека не выходит за пределы видимой реальности и, следовательно, никакого утраченного совершенства не было и быть не могло. Человек никогда не покидал отчий дом, потому что никогда в нем не жил. Не было и отпадения от Бога. Грех и смерть – это изначальная ситуация человека, в которую его поставил сам Бог. Здесь нет нашей вины – а значит, Спасителю не нужно было брать ее на Себя. Адам не согрешил – не нужен и Христос. Кровь Агнца пролилась напрасно. «Искупление, замешанное на басне о грехопадении Адама, уступит место более величественной перспективе»[40], – писал Генри Бичер еще в позапрошлом столетии, и современные сторонники идеи творения через эволюцию полностью разделяют эту мысль.