Соперничество нескольких очагов объединения этнически близких «племен» являлось характерной особенностью формирования государственной организации у всех славян в переходный период от родоплеменного строя[59]. Так, в Центральной Европе на территории будущей Польши до возникновения государства прослеживается выделение двух центров политической интеграции — Полянского и вислянского. Причем более быстрыми темпами развивалось вислянское объединение, еще в конце IX в. оно было известно как «страна вислян» (Viseland) англосаксонскому королю Альфреду Великому[60]. Тем не менее инициатива объединения польских земель перешла к Полянскому центру, а вислянский с определенного времени не проявлял особой активности[61]. В чешской долине также выделяются два (или более) соперничающих центра. Ратисбоннское продолжение Фульдских анналов под 895 г. сообщает о двух «первых» князьях по имени «Spitignewа» и «Witislа»[62]. Чешский князь Спитигнев (894–915), сын Борживоя, хорошо известен по памятникам чешской агиографии X в. и по хронике Козьмы Пражского. Что касается Witislа, то принято считать его князем племенной территории, центром которой был город Коуржим. Но вскоре этот соперник чешской гегемонии был устранен. В так называемой Легенде Кристиана упоминается о конфликте племянника Спитигнева, Вацлава, с князем Коуржима, который завершился победой князя «чехов»[63]. Сведения письменного источника дополняют археологические данные, рисующие картину полного разрушения Коуржима в первой половине X в.[64] Таким образом, непосредственно созданию государства у ряда славянских народов предшествовало формирование прочных политических объединений с сильной княжеской властью. Такая же ситуация сложилась и в Восточной Европе. Поэтому нет оснований искать в источниках две версии происхождения Древнерусского государства — как исторический факт следует признать независимое друг от друга формирование двух центров зарождения государственности — в Среднем Поднепровье и в Поволховье[65]. Значительно более длительное развитие юга Руси при относительно недавнем начале государственнообразующей деятельности ильменских словен[66] не может быть аргументом для игнорирования информации основного массива письменных источников.
1.1.3. Генезис государства в древнерусских письменных памятниках
Уже информация, содержащаяся в «варяжской легенде», дает возможность обнаружить «классические» признаки государства: наличие особой, отделившейся от населения власти (князья, дружина), территориальной организации (объединение разноэтничных союзов племен), налоговой системы (дань, «корм»)[67]. Тем не менее с полным основанием о формировании государства у восточных славян можно говорить только после мероприятий князя Олега по объединению восточнославянских земель вдоль нового торгового пути «из варяг в греки».
В ПВЛ это событие представлено следующим образом. Под тем же 862 г. летописец приводит сообщение об овладении Киевом двумя «мужами» Рюрика Аскольдом и Диром, которые, освободив полян от дани хазарам, «многи варяги съвокуписта, и начаста владети польскою землею». Столь важная для историка статья 862 г. заканчивается фразой «Рюрику же княжашу в Новегороде». Следующие три года остались пустыми. Под 866 (6374) г. сообщается о походе Аскольда и Дира на Царьград, информация о котором заимствована из греческих хроник, но неверно датирована[68]. Следующее сообщение летописи, касающееся русской истории, появляется только под 879 г. В этом году, согласно ПВЛ, после смерти Рюрика власть («княженье») перешла к Олегу, «от рода ему суща», поскольку прямой наследник — сын Рюрика Игорь, был еще ребенком «(бе бо детескъ вельми»)[69].
Следующему сообщению летописи, датированному 882 г, традиционно придается первостепенное значение в ряду имеющихся в распоряжении историка данных источников о возникновении Древнерусского государства. Именно этот год, несмотря на признаваемую исследователями его условность, называют датой основания Древнерусского государства[70]. Значение события, помещенного под этим годом, заключается в объединении под одной властью северного и южного предгосударственных образований и начале регулярного функционирования торговой артерии «из варяг в греки»[71]. В летописном же изложении оказывались примиренными два взгляда на начало Русской земли: представитель верховной власти, происходящей из Новгорода, обосновался в Киеве, устранив прежних правителей.
59
60
«Орозий короля Альфреда» (кон. IX в.)//
63
64
65
66
68
Рассказ о походе на Константинополь представляет собой дословный перевод отрывка из византийской хроники семейства Симеона Логофета второй редакции, взятого не непосредственно из ее древнеславянского перевода ("Временника"), а из некоего свода мировой и русской истории — например, "Хронографа по великому изложению"» (
70
Политическая история: Россия-СССР-Российская федерация: В 2 т. Т. 1. М., 1996. С. 17 (
71