Примерно в середине этого центрального прохода, чуть в стороне, находилась изолированная комната, по размерам чуть больше ниши, хранившая бесценную коллекцию японского искусства «Укиёэ»[53]: гравюры, выполненные на дереве и изображающие морские пейзажи, гора Фудзи, покрытая облаками, куртизанки, играющие в кото[54]. Задняя стенка комнаты была прикрыта большой рисовой бумагой с изображением моста Окадзаки из серии Хирошиге[55] «Пятьдесят три станции дороги Токайдо». За полотном шла цельная каменная стена, которая являлась частью основного фундамента здания.
Однако почти невидимый упорный рычаг, замаскированный под камень действовал так же, как и пластина герба: когда он становился в определенное положение, то выпускал пружину, из-за которой часть стены, образовывающая небольшую дверь, отъезжала назад. За ней открывался узкий проход, ведущий к круглой комнате, слабо освещенной свечами, от которой отходили по траектории клеверного листа еще три помещения. Одно из них была небольшой библиотекой, в которой стоял письменный стол, окруженный старыми дубовыми шкафами, заставленными книгами в кожаных переплетах. Вторая комната была посвящена размышлениям и медитации, в ней наличествовал только стул, который помещался перед каким-либо произведением искусства. Проем, находящийся в дальнем конце круглой комнаты, вел в третье помещение: спальню с ванной комнатой. Весь этот комплекс комнат глубоко под землей составлял небольшие апартаменты, меблированные в спартанском, но, тем не менее, изысканном стиле.
Спальня внешне походила на две другие комнаты: она выглядела сдержано, но, тем не менее, не была лишена изящества в своем аскетизме. На большой кровати лежало атласное одеяло с сочетающимися малиновыми подушками. На одной тумбочке стоял фарфоровый умывальник времен Людовика XIV, Короля-Солнца, на другой был установлен раструб, вставленный в оловянный подсвечник Шеффилд[56].
Эта группа комнат была такой же тихой и неподвижной, как и дом, возвышающийся над ними, за исключением мягкого, почти неслышного дыхания человека, дремавшего под атласным одеялом.
Этим человеком была Констанс Грин.
Сейчас Констанс проснулась. Легкий подъем был для нее делом привычки, поэтому она сразу же пришла в себя. Включив электрический фонарь и задув прикроватную свечу, она взглянула на свои часы: пять минут девятого. Было странно ощущать, насколько по-другому здесь, под землей, ниже ритма города, раскинувшегося выше, текло время: если бы Констанс не была внимательной, дни слились бы для нее в одну субстанцию так быстро, что она могла бы потерять их смену.
Опустив ноги с кровати и поднявшись, она потянулась к шелковому халату, который висел на стоящей рядом вешалке, и аккуратно надела его. Затем она на мгновение застыла совершенно неподвижно, что отражало – следуя традиции монахов монастыря Гзалриг Чонгг в Тибете, где она обучалась – процесс осознания и восприятия ею бытия и души после пробуждения.
В первую очередь она ощутила присутствие пустоты – той самой пустоты, которая, как она знала, никогда не покинет ее и никогда не сможет заполниться. Алоизий Пендергаст был мертв, и она наконец-то признала этот факт. Ее решение вернуться в эти подземные апартаменты и тем самым на какое-то время покинуть мир живых было ее способом принять его смерть. Во времена стресса, опасности или великой скорби она всегда отступала в это тихое подземное убежище, о котором почти никто не знал. Пендергаст, по-своему незаметно и аккуратно, вылечил ее от этой привычки, научил ее видеть красоту мира за пределами особняка на Риверсайд-Драйв, научил ее относиться терпимо к общению с другими людьми. Но теперь рядом с ней больше не было Пендергаста. Когда она приняла это, то оказалась перед двумя возможными вариантами действий: отступить под землю или воспользоваться флаконом таблеток цианида, которые она держала в качестве страховки на крайний случай. Она выбрала первый вариант. Не потому, что она боялась смерти – совсем наоборот, а потому, что она знала, что Алоизий был бы безоговорочно разочарован в ней, если бы она лишила себя жизни.
53
Укиёэ (яп. «картины (образы) изменчивого мира») – направление в изобразительном искусстве Японии, получившее развитие с конца 17-го века и продолжающее быть одним из наиболее известных художественных стилей этой страны. Оно заключается в отражении проходящей, мимолетной природы жизни.
54
Кото (яп.) – традиционный японский щипковый музыкальный инструмент, длинная цитра с подвижными кобылками.
55
Утагава Хиросигэ (Хирошиге) (1797–1858) – японский график и крупнейший представитель направления укиё-э, мастер цветной ксилографии. Настоящее имя Андо Токутаро.
56
Шеффилд – город в Англии, в графстве Саут-Йоркшир. В течение 19 века город получил международную известность своим сталелитейным производством.