3. Реализация утопии – это работа. Но, как видно на примере нашего директора ломбарда, работа может приносить радость, если имеет цель, которую работающий считает осмысленной и реализацией которой может гордиться. Например, когда его ведомство «внесло свой скромный вклад в решение еврейского вопроса в Германии». Гордость рождается из деятельного участия в общем проекте – точнее, абстрактного участия в исторической миссии «фюрера» и конкретного выполнения собственных задач, которые косвенно или напрямую (как в случае директора ломбарда) связаны с общей миссией либо субъективно кажутся таковыми.
Работа обергруппенфюрера СС Эриха фон дем Баха была напрямую связана с военными аспектами этой миссии и уничтожением людей. Его дневник полон жалоб на препятствия работе, вызванные некомпетентностью офицеров вермахта и СС, на ошибочные решения вышестоящих органов, а также скептических замечаний о стратегии и тактике военных. Оборотная сторона этих жалоб – представление о себе как неравнодушном носителе исторической миссии, который пытается как можно лучше выполнять работу перед лицом фюрера, рейхсфюрера СС и себя самого.
Дневник фон дем Баха повествует о решительном выступлении против сексуальной разнузданности его людей («Мой дом должен оставаться чистым», 09.05.1941){89}, о том, что он не терпит некорректного поведения подчиненных (19.01.1942){90}, и содержит неустанные жалобы на «соперников», «трусов» и «уклонистов» в рядах соратников. Самое большое его неприятие вызывают действия этих лиц, совершающиеся ради собственной выгоды, то есть во вред общей миссии. Сам он работает самозабвенно и без устали: «Я лично знаю каждого мужчину в моих полках. Я забочусь о семьях моих мужчин из СС, как о своей собственной» (27.06.1941){91}.
После посещения захваченного Могилева Гиммлером 27 сентября 1941 г. фон дем Бах писал: «Редко я видел рейхсфюрера таким общительным. Он был доволен всем, чего я добился. Мои чистые помещения явно тоже произвели на него большое впечатление, потому что контраст создавал полностью разрушенный Могилев ‹…› На общем обеде – белые скатерти и цветы, чистые посыльные, женщины-официантки, скромная застольная музыка в исполнении русских пианистки-виртуоза и балалайщика» (27.10.1941){92}. В этих словах нетрудно распознать гордость оттого, что угодил рейхсфюреру, но сразу же за этим описанием следует рассуждение, выдающее личную мотивацию фон дем Баха, его глубокую убежденность в том, что он является частью культурной миссии: «Мы, немцы, не имеем права отказаться от наших культурных потребностей, особенно здесь, если не хотим опуститься до уровня этой восточной расы».
То, что отчеты о его способе удовлетворения культурных потребностей перемежаются такими записями, как, например, «я приказал моей роте уничтожить все мужское население деревни» (07.08.1941){93}, не противоречит его рабочей этике, а, наоборот, подчеркивает ее: фон дем Бах, как и многие другие, выполняет свою миссию, будучи глубоко убежден в необходимости связанных с ней задач. При этом доходит до предела работоспособности – этим подчеркиваются его понимание ситуации и представление о рабочей этике. Когда Гиммлер сообщил в радиограмме, что вскоре фон дем Бах сможет взять отпуск по болезни, поскольку у него началось воспаление почек, тот с негодованием отказался: «Высказывание рейхсфюрера об обещанном отпуске мне непонятно, потому что я должен был бы уйти еще в октябре, но не позволял себе уходить в отпуск во время продвижения фронта. ‹…› Я возмущен и не позволю себе уйти в отпуск, пока на фронте все окончательно не успокоится» (19.12.1941){94}.