Конечно, Гринспен лукавит, когда обвиняет информатизацию в «появлении новых конкурентных преимуществ суррогатных бумаг». Разумеется, что спекуляции с деривативами, вследствие чего надуваются и лопаются огромные финансовые пузыри, возникли вовсе не вследствие введения информационных технологий, но то, что информатизация подрывает монополию банков на информацию о состоянии рынков, а соответственно, их монополию на финансовые махинации – это факт. Именно забота о сохранении этой монополии банков и является основным и непреодолимым препятствием на пути внедрения общегосударственных автоматизированных систем управления в США и именно она обрекает страну на периодические все усиливающиеся финансовые, кредитные, торговые и т. п. кризисы, которые в своей сущности являются кризисами управления, устранять причины которых – то есть полное господство транснациональных финансово-промышленных корпораций и конкуренцию между ними – в США никто никогда и не собирался. Поэтому кибернетика там игнорировалась, продолжает игнорироваться до сих пор, и, судя по всему, руководители Соединенных Штатов надеются, что смогут игнорировать ее и в будущем.
Впрочем, то, что кибернетика игнорировалась в США и других капиталистических странах, успели подметить уже классики кибернетики.
Вот как эту проблему видит Норберт Винер в книге «Кибернетика и общество»:
«Удел информации в типичном американском мире состоит в том, чтобы превратиться в нечто такое, что может быть куплено или продано.
В мою задачу не входит скрупулезный разбор того, является ли эта торгашеская точка зрения моральной или аморальной, невежественной или разумной. Моя задача состоит в том, чтобы показать, что эта точка зрения приводит к неправильному пониманию информации и связанных с ней понятий и к дурному обращению с ними»[98].
Стаффорд Бир:
«Мир богатых никогда не признавал кибернетику как инструмент управления и поэтому до смешного неверно к ней относился»[99].
Конечно, можно предположить, что приведенные выше факты выбраны произвольно, а мнения отцов кибернетики были предвзятыми, но невозможно игнорировать тот факт, что после разрушения СССР, не смотря на невероятное увеличение мощностей компьютерной техники и того, что компьютерными сетями фактически уже опутан весь мир, никто даже на ставит задачи использования всех этих возможностей для решения задач разумного управления развитием экономики и социальными процессами. И это, не смотря на то, что межкризисные периоды становятся все короче, а время кризисов все длиннее. Последний из них длится уже с 2008 года, но пока все говорят только о том, что дальше будет еще хуже.
Этот, как и все прочие кризисы, именуют по-разному, сначала говорили, что это кризис ипотечный, потом, что кредитный, дальше финансовый, но очевидно, что это в первую очередь – это кризис управленческий. Он свидетельствует, что такой инструмент управления как «железная рука рынка», который худо-бедно, но справлялся со своими функциями в эпоху паровой машины, явно устарел, как устарела паровая машина, его породившая. Развитие науки и техники за последние полтора столетия ушло вперед невероятно и наивен тот, кто думает, что этот факт можно игнорировать и продолжать полагаться в деле управления этой громадной глобальной силой исключительно на здравый смысл и на то, что конъюнктура на бирже будет складываться благоприятно.
В СССР в начале 60-х годов была предпринята попытка построить систему управления экономики, альтернативную рыночной. Систему, которая бы позволила осуществлять прогнозирование, планирование экономического развития и управление им на научной основе. Именно в этом состояла суть ОГАС. В этом смысле цитируемый В. Геровичем американский рецензент сборника «Кибернетику – на службу коммунизму», отметивший, что смысл этой системы состоит в том, чтобы «создать полностью интегрированную и управляемую экономику», на наш взгляд, очень точно отражает не только суть ОГАС, но и задачу, без решения которой современный объективно глобализированный мир вряд ли долго сможет долго балансировать на грани скатывания в хаотическое состояние.