Интересно отметить, что в период завоевательных походов и первых десятилетий своего господства, монголов обычно не интересовали вопросы закрепощения крестьян подвластных народов. Подобная лояльность относительно внутреннего самоуправления местных феодальных княжеств диктовалась стремлением новых правителей сохранить антагонистические отношения между хозяевами и народами завоеванных стран. Закрепощение крестьян, как узаконенное социально-правовое и общественное явление, стало государственной политикой во второй половине ХIII столетия, именно в годы правления хана Казана, когда по специальному указу крестьянам запрещалось переходить с одного места на другое. Таким образом, до раздробления монгольской империи и образования отдельных улусов монголы проводили, как правило, жестокую политику налогообложения, грабежа и пленения всех народов без исключения. Во всяком случае указы и ярлыки хана Казана о закрепощении крестьян во многих областях Армении, в том числе и Сюнике, не дали ожидаемых результатов.
При монгольском господстве был восстановлен институт иктадарства, действующий еще при сельджукидах. Обширные земельные владения были разделены между военачальниками и высшими чиновниками. Хотя первоначально эта форма землевладения носила условный характер, однако впоследствии стала наследственной и относилась к категории «инджу»: налоги и подати взимались в пользу иктадара. В первой половине XIII века широкое распространение получили земли «хасинджу», владетелями которых стали члены царского дома. После смерти великого хана Мангу постепенно начиналась децентрализация подобных феодальных владений, что было обусловлено политическим распадом и раздроблением объединенного монгольского государства. Такая участь постигла и земли «дивана». В конце ХIII столетия владельцами обширных вакуфных земель стали мусульманские священнослужители и религиозные очаги ильханства. Армянское духовенство также пользовалось вакуфными землями, однако в отличие от мусульманских вакфов его земли по существу не гарантировались иммунитетом неприкосновенности.
Теоретические вопросы армянского феодального строя, в частности, проблемы закрепощения крестьян, обстоятельно изучены известным армянским историком Л. О. Бабаяном. Он доказал, что феодальное общество в Армении «возникло и развивалось по общим основным закономерностям, хотя оно и имело свои специфические конкретные формы, однако развивалось согласно тем закономерностям, которые свойственны феодальному обществу вообще»[677]. Мы придерживаемся той точки зрения, что крепостничество в Армении не проявилось в своей классической форме, как в соседних странах. И не случайно, что тенденция к закрепощению крестьянства наиболее ярко выразилась в первой четверти XIII столетия, особенно в Северной Армении. Об этом свидетельствуют достоверные факты письменных источников, в частности, лапидарных надписей, в которых упоминаются о пожертвованиях подневольных крестьян[678]. Подтверждением сказанному могут служить многочисленные сведения о приношениях отдельных крестьян или крестьянских семей крупным религиозным центрам Северной Армении.
Так, дочь царя Кюрике Мариам в 1200 г. пожаловала Ахбатскому монастырю «трех шинаканов»[679], а сын Смбата Начмадин пожертвовал монастырю семью шинакана, названную «Закевонк»[680].
Институт крепостничества здесь сохранился и при монгольском господстве. В 1243 г. Давид, внук князя Курда, Ахбатскому монастырю подарил «трех шинаканов»[681].
О пожертвованиях крестьян довольно интересные сведения сохранились и в Сюнике. Так, было отмечено, что зодчий Сиранес в 1275 г., завершая строительство усыпальницы «царя Смбата», получил от заказчика Тарсаича Орбеляна взамен 500 (единиц) серебра крестьянина Агазара Ыгуерцеци, который по велению престольного князя навечно должен был служить в доме зодчего[682]. Вероятно, о закрепощенных крестьянах говорится в надписи нораванкского епископа Саргиса II, который пожертвовал местной братии «Фому, Ованнеса и Петроса»[683]. Эти крестьяне обязаны были впредь работать в гостинице монастыря. Крепостным был также и «трудолюбивый Аракел», о котором упомянуто в 24-й строке указанной надписи[684]. В связи с этим представляет интерес хачкар брата Тарсаича — Пахрадавлы, воздвигнутый в память «крепостного Балапана»[685].
677
Там же. Ср.: Акопян С. Е. История армянского крестьянства, т. 1, с 19, 28; Мусаелян А. Указ. раб., с. 14–15.
678
Кафадарян К. Г. Санаинский монастырь и его надписи. Ереван, 1957, с 108, 123 (на арм. яз.).
684
По мнению Г. Овсепяна, надпись высечена «до 1287 года», т. е. до избрания Степаноса Орбеляна епархиальным начальником Сюника (см.: Хаск, год 1, с. 5).
685
В указателе имен III тома Свода (с. 228, 409) ошибочно напечатано Валасан (см.: Свод, т. 3. с. 228, 409).