В 1298 г. сюникский митрополит Степанос Орбелян, заплатив своему младшему брату (по отцу) Джалалу 21 000 драмов, купил деревню Чива «со всеми ее границами, землей и водой, садами и всеми жителями» (подчеркнуто нами. — Г. Г.)[686]. Эту деревню он вместе с Аратесом[687] пожертвовал Нораванкской лавре. Приведенные факты достаточны, чтобы подтвердить версию о существовании в Сюнике института крепостничества. Однако, были ли присущи ему характерные признаки крепостного строя, как, например, в соседней Грузии? Думается нет. Крепостничество, как социально-классовое явление, в Армении имело специфическое проявление и не могло развиваться, в первую очередь, из-за нестабильности политического положения в стране. За исключением приведенных выше двух последних примеров нетрудно увидеть, что подаренные монастырям отдельные крестьяне или крестьянские семьи обязаны были по воле феодала впредь нести службу только в монастырях. Будучи зависимы от своих новых хозяев, они были лишены права свободного передвижения. Что касается массового отчуждения деревенских жителей, то в подобных случаях феодалами фактически продавалось или жаловалось лишь право взимания налогов и податей, т. е. жители проданных или отчужденных деревень, наряду с различными внехозяйственными принудительными работами, обязаны были в пользу нового хозяина платить все прежние подати и налоги. Значит, жители купленной Степаносом Орбеляном деревни Чива вместо прежнего своего хозяина князя Джалала должны были платить предусмотренные налоги новому владельцу — Нораванкскому епископату в лице Степаноса Орбеляна. Не вызывает сомнения то, что социально-правовое положение крестьян не улучшалось, поскольку менялись лишь хозяева, а эксплуатация оставалась прежней.
В исследуемое время еще сохранялась немногочисленная прослойка свободного крестьянства (элевтеры), подчиненная феодалу. Ф. Энгельс отмечал: «И все же старая община-марка продолжала свое существование, хотя и под господской опекой»[688].
В период монгольского господства в особенно тяжелом состоянии находилось крестьянство, работающее на землях «айреник» (вотчина), «паргеваканк» (дарственные), «ксакагинк» или «драмагинк» (купленные на деньги) и т. д.[689]
Сюник, как и другие многие области исторической Армении, являлся сельскохозяйственным краем, хотя и здесь были довольно развиты ремесла, связанные с горной промышленностью.
Ослабив экономически местных феодалов, монгольская знать создавала все условия для того, чтобы в конце XIII — начале XIV вв. расчлененные княжеские фамилии уступили свои владения «приезжему кочевому дворянству»[690]. Таким образом, новые пришельцы, научившись у покоренных народов оседлости, наряду со скотоводством начали заниматься земледелием и разведением сельскохозяйственных культур. Ханы Хулагу и Абага проводили политику переселения коренных жителей, когда раздавали захваченные земли «представителям кочевого дворянства и членам царского дома»[691]. Монгольские военачальники стали хозяевами обширных земель[692] также и путем «икты»[693]. К. Маркс указывал: «При всех завоеваниях возможен троякий исход. Народ-завоеватель навязывает побежденным собственный способ производства (например, англичане в этом столетии в Ирландии, отчасти в Индии); или он оставляет старый способ производства и довольствуется данью (например, турки и римляне); или происходит взаимодействие, из которого возникло новое, синтез…»[694].
Монголы стремились навязать подвластному армянскому народу «собственный способ производства», однако это им удалось осуществить символично, и они вынуждены были оставить «старый способ производства» и довольствоваться взиманием дани.
Характеризуя восточную тиранию. Ф. Энгельс в своем письме к К. Марксу от 6-го июня 1853 г. отмечал: «Правительства на Востоке всегда имели только три ведомства финансов (ограбление своей страны), войны (ограбление своей страны и чужих стран) и общественных работ (забота о воспроизводстве)»[695]. Исследование социально-политических отношений периода монгольского господства показывает, что монгольский двор обращал больше внимания на военные и финансовые ведомства, а о воспроизводстве вынуждены были думать только покоренные народы и их предводители. С целью приобретения зеленых пастбищ и лугов для прокорма своего скота кочевники готовы были стереть с лица земли цветущие города и деревни.
689
Акопян С. Е. Указ. раб., т. 1, с. 371–372. Земли «Паргеваканк» подносились временно и в принципе носили условный характер.
694
Маркс К. Из рукописного наследия. Введение (из экономических рукописей 1857–1858 годов). — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е, т. 12, с. 723–724.