9. Прочие учебно-просветительные очаги Сюника
Закрытие Гладзорского университета было большой потерей для армянской культуры и науки, в особенности для искусства письма. Большинство гладзорских преподавателей и учащихся вынуждены были покинуть пределы Вайоц-Дзора и переселиться в другие области Армении. И лишь немногие, неся тяжелое бремя времени, стойко продолжали свое благородное дело в уединенных монастырских братиях Сюника. Со второй половины XIV века при содействии знатных домов области вновь оживляются очаги письменности: появляются новые писатели, талантливые мыслители[1173], художники-миниатюристы, хотя подъема культурной жизни в широком смысле, как это было во второй половине XIII — начале XIV века, больше не наблюдалось Причиной этому послужила нестабильная социально-политическая обстановка страны, неблагоприятные условия для представителей умственного труда.
Тем не менее, армянские феодальные фамилии по традиции стремились в пределах своих владений содействовать сохранению национальных ценностей духовной культуры, оказывая монастырям материальную и моральную поддержку.
Характеризуя политическую обстановку Армении в XIV веке, Л. С. Хачикян справедливо замечает: «Было бы ошибочным полагать, что историческая Армения со всеми своими областями была полностью лишена социально-экономической самостоятельности и являлась безликим придатком административно-экономической системы хозяев, ведущих кочевой образ жизни»[1174]. Это подтверждается на примере Сюника, где в результате больших усилий местных властей были созданы относительно нормальные условия для сохранения научно-просветительных очагов.
Даже во второй половине XV века, в период частых разрушительных набегов кочевых племен, в разных концах Армянского нагорья продолжали существовать центры культуры и письменности[1175]. Их мы находим в Цахац каре[1176], Баргушатской обители Тандзапарах[1177], в Верин Нораванке, действовавшем вплоть до конца XV века. Например, писец Маттеос завершил свою работу в 1456 г. в Верин Нораванке. Здесь же жил и творил Ованнес, который в памятной записи «Маштоца» («Требника») в 1470 г. обстоятельно описал нашествия Узун-Хасана. Сохранились сведения и о вардапете Саргисе, возглавившем Болорабердскую монастырскую братию: в памятных (записях, говорится, что он «как солнце блеснул у нации армянской»[1178].
Искусство письма возродилось и в Ехегисе, где переписывалось множество рукописей. Писец Маттеос Шрванеци упоминает, что переписывание евангелия было завершено им «в стране Ехегец в деревне Егудзор (Ехегнадзор) под сенью св. Богородицы, в лето армянское 909 (1460), при ипатстве владыки Григора, ханстве Джахан шаха»[1179]; здесь же упомянут миниатюрист Акоб. В 1472 г. художник Есаи иллюстрировал переписанный Маттеосом «Гандзаран»[1180]. Копировались рукописи в это время не только в Ехегисе, но и в гаваре Цхук Сюника: здесь в церкви св. Григора священником Галустом для прихожан были переписаны священные книги[1181]; в деревне Аревис Цхука работал знаменитый писец Овнатан[1182].
В деревне Хозанавар Кашетаха «при предводительстве сюникского вардапета Орданана» в 1488 г. работал некий Егия[1183]. Продолжала действовать Танаатская школа[1184]. Писец Симеон пишет о том, что работал «в грустное время, когда чинили притеснения несправедливые сборщики налогов»[1185]. Книги переписывались также «в стране Гегама, в поселке Норатус»[1186]. В период епархиального начальства архиепископа Меликсета в упомянутом гаваре трудился писец Манвел. В монастыре Макеняц (Макеноцац) Гехаркуника в 1495 г. упоминается писец Алексанос[1187], отметивший в 1498–1499 гг., что местные правители принуждали жителей платить налоги за три года вперед, в течение трех месяцев[1188]. Очагом письменности была деревня Кацик Гехаркуника (ныне село Астхадзор Мартунинского района Армянской ССР), где продолжал работать писец Ванакан.
Ванакан с почтением говорит о рабунапете Абрааме и о двух Ованнесах, занимавшихся переплетом и иллюстрированием книг[1189]. Имя талантливого художника Абраама встречается также в одной из рукописей Севанского монастыря, переписанной в 1498 г.[1190] Упомянутый Ванакан, говоря о нашествиях и грабежах Мурад хана, сына Ягуб бека (1478–1490), из племени Ак-Коюнлу, отмечает те области, начиная от Шемахи до Вайоцдзора, которые особенно пострадали в результате вторжения его войск. Спасая свою жизнь, жители этих мест «убегали в горы и (укрывались) в ущельях скал». «Тридцать дней бежали». — пишет он в своей памятной записи, составленной в Панцатахе и Цак каре[1191].
1173
Товма Мецопеци. Памятная запись, с. 1; Зарбаналян Г. Библиотека переводов предков. Венеция, 1889, с. 727 (на арм. яз.).