Deubner L. Mundus // HE. 1933. Vol. LVIII. P. 276–287; Hedbund. Mundus // EJ. 1933. Vol. XXXVI. P. 53–70; Allcroft A. H. The Circle and the Cross. L., 1927. По всей книге; Robert F. Thymele. Recherches sur la signification et la destination des monuments circulaires dans l’architecture religieuse de la Grece. P., 1939. P. 181, 225 и по всей работе.
Eliade M. Cosmologie si Alchimie Babiloniana. Bucharest, 1937. P. 31 и сл.; Eliade M. Comentarii la legenda Mesterului Manole. Bucharest, 1943. P. 72 и сл.; Eliade M. The Myth of the Eternal Return. L., 1955. P. 12–16 и сл.; Eliade M. Images and Symboles. P., 1952. P. 33 и сл.; Gaerte W. Kosmische Vorstellungen im Bilde prähisorischer Ziet: Erdberg, Himmelsbegr, Erdnabel und Weltstrome // APS. 1914. Vol. IX. P. 956–979; Burrows E. Some Cosmological Patterns in Babylonian Religion // The Labyrinth. L., 1935. P. 45–70; Wensinck A. J. The Ideas of Western Semites concerning the Navel of the Earth. Amsterdam, 1916; Dombart T. Der Sakralturm; I: Zikkurat Münich, 1920; Allbright W. F The Mouth of the Rivers // AJSL 1919. Vol. XXXV. P. 161–195.[1524]
см. библиографию к гл. VI.
см. библиографию к гл. VIII.
Jackson Knight W. F. Cumoean Gates: A Reference of the Sixth Aeneid to the Initiation pattern. Oxford, 1936; Kerenyi K. Labyrinth‑Studien // Alboe Vigiloe. Vol. XV. Amsterdam; Lpz., 1941.
см.: Bernard A. Malekula. A Vanishing People of the Hew Hebrides. L., 1942. P. 340 и сл., 649 и сл.
Глава XI
САКРАЛЬНОЕ ВРЕМЯ И МИФ О ВЕЧНОМ ВОЗОБНОВЛЕНИИ
147. РАЗНОРОДНОСТЬ ВРЕМЕНИ
Проблема, к рассмотрению которой мы приступаем в этой главе, одна из наиболее трудных в религиозной феноменологии. И трудность заключается не в том, что магико–религиозное и профанное время различны по характеру. Скорее, проблему составляет тот факт, что реальное переживание времени, его опытное восприятие разнятся у первобытных народов и у современного человека западной культуры. Да, сакральное время отличается от профанного, но и само это отличие не одинаково по своей природе в первобытном и современном обществе. Поначалу трудно определить, не коренится ли отличие в том, что для первобытного человека восприятие профанного времени еще не отделилось полностью от представления о магико–религиозном времени. Разумеется, такое восприятие дает первобытному человеку постоянный «выход» в религиозное время. Чтобы упростить объяснение и до некоторой степени предвосхитить результаты нашего исследования, мы можем сказать, что сама природа ощущения времени первобытным человеком позволяет ему легко превращать профанное в сакральное. Но поскольку основной интерес эта проблема представляет для философской антропологии и социологии, мы ее коснемся только для того, чтобы перейти к обсуждению времени иерофанического.
По существу, вопрос, которым мы задались сейчас, таков: что отличает сакральное время от «профанной» длительности, предшествовавшей ему и за ним следующей? Очевидно, что под словосочетанием «иерофаническое время» понимается целый ряд разнообразных вещей. Оно может означать время, в течение которого совершается тот или иной ритуал, т. е. сакральное время, по самой своей сути отличающееся от обыденной временной протяженности. Им может также быть обозначено мифическое время, воскрешенное ритуалом или простым повторением какого‑либо действия, имеющего мифический архетип. Наконец, так могут называться ритмы Космоса (например, «иерофании Луны»), если их понимать как моменты, в которые обнаруживает себя, т. е. проявляется, изначальная сакральная сила, движущая Космосом. Таким образом, момент или фрагмент времени могут в любое мгновение превратиться в иерофанические: кратофания, иерофания или теофания тут же преображают, освящают и делают его памятным, а следовательно, всегда открытым для повторения. Любой род времени «открывается» в сакральное время, иными словами, может обнаружить перед нами то, что мы для удобства называем абсолютным, сверхъестественным, сверхчеловеческим или сверхисторическим.
Время в восприятии первобытного человека неоднородно. Не говоря уже о возможной его «иерофанизации», оно может представать еще ряде форм, различных по своему назначению и «интенсивности». Леви–Брюль, вслед за Харделандом, насчитал пять разных типов времени, которые, по верованиям даяков, благодаря своим особым свойствам определяют течение дня: 1) восход солнца, хорошее время для начала всякой работы. Удачей считается родиться в это время, однако тогда же не следует отправляться на охоту, рыбную ловлю или в путешествие — счастья не будет; 2) около 9 утра — момент несчастливый для любых начинаний, но если выходишь в дорогу, можешь не опасаться бандитов; 3) полдень — весьма благоприятное время; 4) 3 часа пополудни — час сражений: повезет врагу, разбойнику, охотнику и рыболову, но не путешественнику; 5) на закате период удачи более краток[1525].
1524
Из отечественных работ см.: Иванов В. В. Интерпретация текста хаттско–хеттского строительного ритуала // Текст, семантика и структура. С. 5–36; Байбурин А. К. К описанию структуры славянского строительного ритуала // Там же. С. 206–227.
1525
Levy‑Bruhl L. Le Surnaturel et la nature dans la mentalite primitive. P., 1931. P. 18.
См. русское издание: Леви–Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. С. 29 и сл.