А этот тигр — великолепная тварь, что ни говори.
Нет, она решила позвонить Рине, сначала на домашний, но там сработал автоответчик, потом на мобильный. Подруга незамедлительно подтвердила предчувствия Дорин, посоветовав не вмешивать полицию, а снова позвонить в зоопарк и попросить соединить с главным. Рина пришла в возмущение, ведь она была настоящей защитницей животных.
«Я приду попозже, я сейчас в парикмахерской и как раз собираюсь под фен».
«Опять двадцать пять», — подумала Дорин.
Наверное, Рина решила как-то исправить свою прическу, поскольку на прошлой неделе ее сильно обкорнали. Не то чтобы Дорин так и сказала Рине, потому что та заявила, что всем довольна. Не идет Рине челка. Никогда не пойдет, хоть ты тресни.
Как многие почтальоны его поколения, Малколм Форбс, высокий, нескладный мужчина с длинными редеющими светлыми волосами и большими глазами навыкате, любил выкурить дури. Малколм знал, что на работе пыхтеть не стоит, но хрен с ним — стоял прекрасный, жаркий, как печка, день, и он раскуривал большой косяк «пищи для ума» на заброшенной линии железной дороги, ставшей велосипедным треком, вдали от любопытных глаз. Сумка с почтой была тяжелой, и голубая форменная рубашка потемнела от пота под мышками и на спине.
Хрен с ним, всякому нужна передышка.
К тому времени, когда Малколм вышел из-за насыпи и маскирующих деревьев и кустов и вывалился на улицу, его неплохо зацепило. Прогуливаясь по улице и ощущая, что сумка стала значительно легче, он вышел из транса, только когда понял, что стоит у дома миссис Жардин. Слава богу, их пса, Росса, нигде не было видно, один раз он Малколма уже покусал. Почтальон робко ступил на садовую дорожку и сунул пару писем в почтовый ящик.
Расхрабрившийся от дури и отсутствия представителей семейства собачьих, Малколм решил, что его мучителя либо нет дома, либо, что еще лучше, он привязан к столбу на заднем дворе. Если так, то он подразнит ублюдка. Почтальон свернул по дорожке.
Когда Форбс вышел в садик, первое, что он увидел, был большой тигр. Наверное, футов семь в длину. Тигр лежал на газоне, нежась в лучах солнца.
— Ого! — сказал Малколм. Он посмотрел на искромсанный труп позади тигра. Тигр прикончил Росса. Росс был большим псом, помесью, но, судя по всему, не четой огромной кошке. А был ли тигр кошкой? Малколм сомневался. У него однажды был кот, Скуиджи. Скуиджи-Уиджи [27], звал он его, потому что купил кота у мойщика окон из Глазго, выпивавшего в баре «Розберн». Но Скуиджи был совсем не то, что эта тварь. Как бы то ни было, похоже, Росс сыграл в ящик.
— Ого, — повторил Малколм, медленно поворачиваясь и отступая по дорожке вдоль стены дома.
Когда Форбс выходил из калитки, все еще осторожно оглядываясь, миссис Жардин как раз возвращалась домой. Он повернулся и увидел ее маленькую, хрупкую фигуру. Несмотря на сильную жару, она была в теплом жакете, а ее лицо сморщилось будто от холода.
— Привет, сынок, почта есть?
— Кое-что засунул в ящик, — ответил Малколм, расплывшись в улыбке, странным образом напомнив миссис Жардин о Россе. Она купила хорошую косточку у мистера Холла, мясника в Розбёрне. Ее удивило, что Росс не лаял, обычно он чувствовал угощение за милю.
— Я ожидаю приглашения на золотую свадьбу подруги, — сообщила она, прямо-таки сияя. Миссис Жардин воодушевляла перспектива повидать старых знакомых.
— Какая прелесть... Это что, двадцать лет, что ли? — спросил Малколм.
Миссис Жардин засмеялась:
— Нет, сынок, что ты, пятьдесят!
Малколм задумчиво кивнул.
— Да, долгий срок для брака-то, — сказал он. Форбс, елки-палки, продержался всего пятнадцать месяцев и был сыт женитьбой по горло!
Долгий, — признала миссис Жардин, с грустью подумав, что было бы хорошо, если бы у нее с Кроуфордом было чуть больше времени. Впрочем, он пускал слюни, мочился в постель и под конец нес такую чепуху, что его уход принес ей облегчение. Как ни грустно признать, но, в конечном счете, два года слабоумия запомнились ей больше, чем почти сорок лет семейного счастья. «Это меланхолия», — подумала она. Наверное, все дело в возрасте. У нее хотя бы остался Росс.
— Ох, — сказал Малколм, мысли рвутся и словно тонут в тумане, ничего себе покурил! — Я совсем забыл! Вам надо быть поосторожнее. Там, в саду, тигр. К сожалению, он прикончил Росса.
— Как это так «прикончил Росса»? Что ты мелешь, паренек? — спросила миссис Жардин с неуверенной улыбкой.
—Э-э-э... — Малколм помедлил.
В наши дни можно легко потерять работу. Его не учили на профессионального утешителя, нет. Черт, да они только и ждут, чтобы тебя подставить. Малыш Рассел, этакий обаяшка, попал на камеру наблюдения, ну, подумаешь, покричал немного на футболе, а его уволили за злостное хулиганство. Нет уж, он уже и так достаточно сказал.
— Я не совсем уверен, наверное, лучше всего позвонить кому-нибудь на почту. Ну, в отделение.
— Но... но... — от раздражения миссис Жардин стала заикаться. — Не понимаю, при чем тут почта и Росс. Что ты болтаешь про тигра? Да ты нахал, малец, просто нахал!
— Мне пора, — сказал Малколм, поспешно удаляясь.
«Этот малый — явно наркоман», — подумала миссис Жардин. Это плохо, очень плохо. Она не будет стучать на паренька, зная, как нынче обстоят дела с работой, но, может, ей стоит написать в «Скотсман» [28], просто чтобы рассказать о проблеме вообще. Почта явно катится туда же, куда и железные дороги. Ее дочери Элизабет на прошлой неделе пришлось ехать на поезде из Лондона восемь часов. Заразу нужно остановить. Наркотики очень беспокоили старушку. Они добрались даже до Мюррейфилда [29], Мир сходит с ума. Пошли разговоры о том, чтобы здесь, на стадионе для регби, сыграли в футбол! Толпа фанатов регби сама по себе опасна, куда им до джентльменов прошлого. А теперь похоже, что придется раз в две недели принимать здесь всякое отребье, да еще из Глазго! А значит, жди матерщину, горы бутылок дешевого вина и нужду, справляемую прилюдно, на улицах и в скверах.
Это плохо, но наркотики еще хуже. Они теперь развелись повсюду. Наверное, благодаря этому бандиту, ее соседу, который купил дом — чудесный дом — на деньги от их продажи. Это сразу видно: татуировки, дорогие побрякушки, модная одежда и большая машина, И эти шумные гости. И манера разговора. Его дом как крепость, он построил большую стену, из-за которой теперь не заглянуть в его сад. Если дом с дурной славой где-то и существует, то здесь! Ну да, поначалу он был довольно мил, всегда желал доброго утра. Но потом показал свое истинное лицо, ругался и богохульствовал, когда Росс одержал верх над его питбулем. Это была уродливая, мерзкая тварь, но Росс ее прогнал. Ага, сосед ругался как сапожник!
А потом питбуль взял и напал на девочку из школы, и его усыпили, Животное, конечно, не виновато: питомцы, как правило, лишь подобие своих хозяев. Да, людей вроде этого наглеца из школьного совета — вот кого следовало усыпить. Это научило бы их следить за своими животными.
Странно, что Росс не поднял шум, он должен был услышать, как она возвращается.
— Росси... Росси!