Тем временем от кресла-каталки я смог перейти к ходьбе при помощи металлических ходунков, специально сделанных с учетом моих асимметричных рук. Это позволило мне ездить на машине — не в качестве водителя, разумеется. Я также начал наблюдать за полетами эскадрилий, базировавшихся в Хацоре. В воскресенье я встал, опираясь на свои ходунки, около взлетной полосы номер 29. «Фантомы» медленно выруливали на вылет, готовые к атаке на египетскую военно-морскую базу Рас Банас в Верхнем Египте. Поскольку накануне я участвовал в брифинге в качестве слушателя и наблюдателя, я точно знал, кто скрывается под каждым белым шлемом, видневшимся в летной кабине. Я должен был быть одним из этих шлемов, ведя лучший самолет израильских ВВС к намеченной цели.
Я был принят на первый курс, готовивший пилотов «Фантомов». Затем допустил ошибку — я никогда не собирался обвинять в этом кого-то другого — и собственными руками резко изменил направление своей жизни. Я довел себя до точки, когда могу быть лишь наблюдателем, опирающимся на ходунки. Поэтому я стоял здесь, прислонившись к машине, в то время как «Фантомы» брали курс на Рас Банас.
Несмотря на то что в своей жизни я наблюдал множество взлетов, я мог смотреть на них без конца, снова и снова. Мощь двигателей в момент запуска. Удар по ушам после того, как сработал форсаж. Ритмичный разбег самолета по взлетной полосе. Элегантность движения, когда самолет поднимает переднее шасси, после чего самолет начинает поднимать нос, пока не оторвется от взлетной полосы. И наконец, решающий момент, когда самолет втягивает шасси и из колесной машины окончательно превращается в летательный аппарат. Снова и снова это заканчивалось всплеском восторга, от которого сердце начинает биться чаще. В моих глазах это было бесконечным повторением победы над силами, стремящимися удержать и отбросить тебя назад, противостоять тебе, придавить тебя к земле. Ведущий «Фантом» проделал широкий поворот вправо, за которым последовал поворот влево, создавая большой полукруг, чтобы прочие самолеты, летевшие в строю, могли следовать за ним. Лишь я один остался на твердой земле, наблюдая, как удаляются четыре «Фантома», оставляя за собой клубы черного дыма. Я знал, что сейчас они летят в плотном строю над Ашкелоном, держа курс на юг. И мне было совершенно ясно, что я еще очень далеко от того, чтобы иметь возможность снова сесть за штурвал.
Мое состояние все еще было таким, что приписанная к авиабазе карета «скорой помощи» почти ежедневно возила меня в «Тель га-Шомер» на физиотерапию. Адам Вейлер, мой хороший друг еще по армейскому интернату, погиб на берегу Суэцкого канала, командуя танковой ротой. Пав смертью храбрых, он присоединился к Надаву Кляйну, еще одной звезде нашего класса, который погиб девятью месяцами ранее на берегу Иордана. Поэтому я понимал, что не могу быть одним из тех, кто не обращает внимания на происходящее в районе канала. С юных лет я считал армейскую службу своим призванием и не мог позволить, чтобы пребывание в плену или полученные травмы заставили меня заниматься чем-то другим, особенно в то время, когда родина воюет и все мои друзья на фронте.
К лету я сформулировал свои планы. Я поступлю в университет и буду изучать экономику. В перерывах между учебой я смогу заниматься медицинскими процедурами, пока мое физическое состояние не перестанет служить препятствием к возобновлению полетов. Поскольку я все еще ходил с костылем, у меня возникла еще одна идея. Пусть «Мираж» остается единственным самолетом моей мечты, а как насчет «Сесны»[60]? На «Сесне» я смогу летать! Это самый легкий самолет израильских ВВС, и управлять им несравненно легче, чем истребителем.
И вот в моем состоянии, с костылем и левой рукой, которая так и не распрямилась, я убедил авиационное начальство, что параллельно с учебой в Бар-Иланском университете[61] я смогу быть летчиком «Сесны» на аэродроме Сде-Дов[62] и дежурить в те дни, когда я свободен. Я достиг того чудесного состояния, когда слово «нет» попросту отсутствовало в моем летном словаре. Чтобы освежить память, я совершил несколько тренировочных полетов, прежде чем убедился, что готов к экзамену, который провел для меня доктор Бенни Келнер, пилот израильских ВВС и офицер медицинской службы. Келнер хотел увидеть, как я ощущаю себя в пилотском кресле. После часового экзаменационного полета он официально разрешил мне вернуться на действительную службу в качестве пилота «Сесны». Это произошло 2 августа — через восемь месяцев после того дня, как я пересек Суэцкий канал на маленьком кораблике, весь закованный в гипс.
61
Университет имени Бар-Илана (Рамат-Ган) — первый и единственный религиозный израильский университет, созданный в 1955 году. Назван в честь Меира Бар-Илана, лидера религиозно-сионистского движения.
62
Тель-Авивский муниципальный аэропорт, расположенный на берегу Средиземного моря. Назван так в честь Дова Хоза, одного из пионеров еврейской авиации.