— По-моему, да.
— Ну и порядок.
Гость, лицо которого раскраснелось от бурного рассказа, тяжело соскочил на пол.
— Честно говоря, — продолжал он, — это была единственная боевая акция с моей стороны. Но, в конце концов, не безрезультатная. Наверняка сыщутся такие, которые не убили ни одного врага. И в том, что мы уступили численному превосходству при гораздо более высоком качестве человеческого материала, моей вины нет. Впрочем, все прошло и забыто. La guerre est finie![18] День тогда был пасмурный. С моросящим дождем. А сегодня в Фужеролле хорошая погода.
— Ваш суп, господа!
— Благодарю, очень кстати.
Официант накрыл на стол. Потом он прошел на кухню и окликнул старого, дряхлого человека, который чистил картошку:
— Patron![19]
Руки старика замерли, но он не поднял глаз.
— Patron! Ce cochon à qui je sers a tué Jean le Rouge![20]
Старик поднял глаза. Замер, вслушиваясь. Потом он кивнул и снова взялся за картошку.
— Patron! — Официант подошел к столу и яростно смахнул на пол несколько картофелин. — Il est le meurtrier de votre fils![21]
— On ne dit cela de cette chose[22], — тихо отвечал старик и принялся подбирать картофелины с каменного пола.
— Imbécile![23] — прошипел официант, свирепо ухватил корзиночку с хлебом, помчался к двери в зал и рывком распахнул ее.
Тут старик громко произнес:
— Ne dis rien! Penser, toujours penser![24]
Официант выпустил ручку двери, отнес гостям хлеб и вернулся на кухню.
— Папа! А чего ему крикнули из кухни? — спросил мальчик.
— Не знаю, — жуя, ответил мужчина. — Похоже на penser, а это значит «думать». Официант, наверно, получил нахлобучку. Он не подумал о хлебе, и хозяин отчитал его за это. Н-да, времена изменились. Теперь мы здесь желанные гости.
И он отломил кусок мягкого хлеба.
Перед выборами в Чатануга
— Так, так, Рэндольф Хезикиль, а уплатил ли ты избирательный налог?
— Да, сэр. Вот квитанция. Пришлось уплатить два доллара шестьдесят центов.
— Ты говоришь как будто с упреком? Ведь мы платим ровно столько же.
— Ваша правда, сэр, но белому человеку это легче сделать. Он зарабатывает в пять раз больше, чем черный.
— Ну, ну, Рэндольф. Черный зарабатывает меньше потому, что он ленивее. Он либо дрыхнет, пока белый работает, либо наплодит дюжину детей, либо еще что-нибудь придумает. Как бы то ни было, в нашей стране, если не бездельничать, каждый может заработать ровно столько, сколько захочет. Ясно тебе?
— Ясно, сэр.
— Хорошо, что ты со мной согласен. Иначе я не мог бы признать, что ты достиг гражданской зрелости. А пока человек не достиг таковой, он не может голосовать, даже если ему… Сколько тебе лет?
— Сорок два года, сэр.
— Отличный возраст, Рэндольф. В этом возрасте человек уже обладает необходимой мудростью. А теперь приступим к испытанию. Учти, Рэндольф Хезикиль, что мы хотим добра как тебе, так и всей нашей великой нации. Справа от меня сидит коммерсант Бернард Джагль, а слева — учитель Глен Уортбридж. В соответствии с инструкцией они назначены для того, чтобы подвергнуть тебя испытанию. Это почтеннейшие граждане. Знаешь ли ты их, Рэндольф?
— Только в лицо, сэр.
— Итак, начнем. Когда Алабама была принята в Союз американских штатов?
— В 1819 году, сэр.
— Верно. Совершенно верно. А кто был президентом США между Томасом Джефферсоном и Джеймсом Монро?
— Джеймс Мэдисон.
— Как ты сказал?
— Джеймс Мэдисон, сэр.
— То-то. А когда он стал президентом?
— В 1809 году, сэр.
— Здорово ты все заучил, просто здорово. А теперь попробуем копнуть поглубже. Кто выдвигался в 1912 году на пост президента от демократической партии?
— Вильсон.
— Хорошо, а теперь припомни девиз президента Кулиджа!