Инициативу проявил Вейцман. Приезда Жаботинского в Лондон он ждал с нетерпением. Еще до того, как Жаботинский выехал из Палестины, Вейцман продумывал его участие в программе сионистского дела. 7 августа он пишет Белле Берлин: "В ближайшем будущем ждем приезда Владимира Евгеньевича, хотя вестей от него нет. Думаю, он может отправиться в Америку. Нам нужны сейчас огромные суммы"[816].
Дней десять спустя — Жаботинский все еще в Палестине — он спрашивает Соколова (в письме из Швейцарии, где он проводил отпуск): "Прибыл ли Жаботинский?"[817] И 6 сентября снова спрашивает Соколова: "Видели ли вы Жаботинского? Что он намеревается делать?"[818]
20 сентября он вернулся в Лондон и поспешил повидаться с Жаботинским. Уже 25 сентября Жаботинский пишет Белле: "Встретились мы ласково. Он заговорил было со мною о вступлении в какой-то "Керен а-Йесод" (организация по мобилизации фондов за границей на развитие Палестины. Организована Всемирной сионистской организацией. — Прим. переводчика) — я даже точно не знаю, что это такое, — но я просто ему сказал, что моя цена — фунт живого мяса, prix fixe, и без торгу. Мои условия: бунт против мандата (мандат ужасный, он сводит на нет все значение Сан-Ремо); затем легион; реформа комиссии в Палестине; реформа Всемирного сионистского исполнительного совета (экзекутивы)".
На эти условия, рассудил Жаботинский, Вейцман явно согласиться не может. Таким образом, он продолжает работать над планом организации издательства в Иерусалиме. Достигнув этого, пишет он, он вернется домой в Палестину. "Если у меня будут деньги, я навещу Женеву".
Он, очевидно, ошибался в Вейцмане, чье мышление в то время мало отличалось от мышления Жаботинского. Вейцман был вовлечен в активные дипломатические усилия по предотвращению изменений первого проекта мандата, намеренно предложенных Керзоном[819]. Эти изменения аннулировали бы привилегированную позицию "Еврейского агентства" (Сионистской организации) в организации публичных проектов. Что более существенно — они стерли бы упоминание в преамбуле к мандату исторической связи еврейского народа с Палестиной. Вейцман писал: "Выхолощенный таким образом мандат окажется с еврейской точки зрения почти обесцененным"[820].
Он не нуждался в подстегивании и по вопросу о реорганизации Всемирного исполнительного совета. Он сам жаловался на сложности работы в этом органе. Соколову он писал, что "смешно работать в настоящих условиях"[821].
Более того, он удивил Жаботинского при их первой встрече сообщением, что, вразрез с убеждением Жаботинского, он оказывал давление на британское правительство для сохранения легиона и получил от генерал-адъютанта Макдоноу разрешение набрать в легион 500 новобранцев[822].
В ожидании реакции Вейцмана на его требования, Жаботинский, тем не менее, обнаружил, что ему следует представить их в письменном виде. В письме от 7 октября он поясняет, что из бесед с людьми, получившими от Вейцмана "его версию" их беседы, он вынужден заключить, что его позиция, была не совсем понята Вейцманом. Соответственно он детально описал предысторию каждого своего требования и так обнажил недостатки и препоны, которые было необходимо преодолеть.
"Моя цель, заставляющая настаивать на определенных условиях, — обеспечение нашей основной потребности, немедленной иммиграции евреев в Палестину в большом масштабе, на прочной экономической основе. Считаю, что эта цель не может быть достигнута и необходимые финансовые средства не могут быть предоставлены без следующих гарантий:
а) стабильность благоприятной администрации в Палестине;
б) безопасность, гарантированная присутствием еврейских частей;
в) эффективное Сионистское агентство в Палестине, пользующееся доверием ишува и диаспоры;
818
Британские документы по международной политике, том IV, стр. 376. Керзон Ллойд Джорджу, 29 октября 1920 г.