Должен добавить, что требование о таком положении в мандате было впервые сформулировано конференцией в Яффо в 1918 году, и на сегодняшний день его поддерживает весь ишув, в особенности после опыта последних двух лет".
Жаботинский ошибался в одной детали — в предположении, что Сэмюэл окажется достойным доверия. Как видно, при последующей встрече Вейцман убедил Жаботинского, что их мнения совпадают, и Жаботинский стал членом первого директората "Керен а-Йесод", центрального механизма финансирования работы по возрождению Палестины; он встал во главе отдела пропаганды. Его коллегами, помимо Найдича и Златопольского, стали Бертольд Файвел (из немецкой ветки движения и многолетний друг и соратник Вейцмана) и сэр Альфред Монд, бывший в то время членом британского кабинета как министр по государственным проектам.
Именно с Мондом, имя которого должно было стать решающим в успехе всей кампании, Жаботинский написал первое публичное обращение "Керен а-Йесод".
Через много лет Златопольский описал этот напряженный момент: "Когда в тот вечер Жаботинский отправился к Монду, все наши молитвы были с ним, поскольку речь шла о том, что могло в огромной степени отразиться на судьбе созидательной работы в ближайшее время. Через час Жаботинский вернулся с воззванием, подписанным Мондом, и обещанием от него заручиться и подписью лорда Ротшильда"[823].
Найдич, со своей стороны, с энтузиазмом рассказывает: "Жаботинский взялся за работу со всей энергией и талантом, которыми благословил его Господь. "Книга Бытия" "Керен а-Йесода" была написана им. Ни одна отрасль сионистской деятельности в стране не была упущена им. В качестве редактора Жаботинский подверг каждую статью самому подробному разбору. Он вложил в эту книгу много своего таланта, и она стала основой для деятельности "Керен а-Йесода"[824].
Шехтман почеркивает, что имя Жаботинского вообще не фигурирует, но его авторство — и его либеральное видение сущности сионизма — становится очевидным из краткого введения к сборнику: "Задавшись целью сплести различные статьи в одну выразительную схему, редактор нашел нежелательным подавление индивидуальных наклонностей и симпатий. Ясно, что глава "О сельскохозяйственной колонизации" может быть эффективно написана только человеком, убежденным в превосходстве плуга, а глава об "Индустриальных возможностях" — приверженцем несколько оппозиционной точки зрения на экономику, в то время как глава "О кооперации" — приверженцем социалистических идеалов. Как и в сионизме, в "Керен а-Йесод" и в этой "Книге Керен а-Йесод" есть место всем оттенкам мнений".
Задача по созданию охватывающего весь мир механизма распространения идеи, что еврейский народ должен теперь обеспечить материальные средства на строительство национального очага, была изнурительной и, как он пишет Нордау, "совершенно новой" для Жаботинского. В последующие месяцы он был прикован к письменному столу в Сионистском генеральном штабе на Рассел-стрит.
Но одну вылазку из Англии он совершил.
Вейцман описывает публичный митинг в Амстердаме в конце года, где "В.Е. выступил (отлично!), а также я и сэр Рональд Грэхем (британский посол в Нидерландах) — очень, очень хорошо"[825]. В своем дневнике он пишет более интимно: "Начинается публичный митинг — толпы, толпы и толпы. Жабо немножко возбужден. Он примадонна. Голландцы полны энтузиазма — вскакивают с мест при упоминании Англии. Р.Г.(-рэхем) произносит очень тактичную маленькую речь. Я уверен, искренне. Большая овация, и выступает Жабо — блестяще и с пафосом, но не совсем убедительно. Он выступает несколько длинно, хотя слушателей захватывает"[826].
И все же Жаботинский не ограничился работой в "Керене". Вместе с Вейцманом он оказывал давление на военное министерство для обновления Еврейского легиона.
Самой серьезной помехой оказались расходы. Британская экономика была в упадке, повсюду царило недовольство. В прессе шла серьезная и очень убедительная агитация против расквартирования какой бы то ни было армии в Палестине — поскольку война завершена, и британский налогоплательщик не обязан оплачивать безопасность евреев.
Представители правительства затруднялись объяснить, что содержание армии является британским интересом и, кроме того, по мере развития сионистской программы, ответственность перейдет к самим евреям. Тем не менее действительно казалось весьма непрактичным предлагать британским налогоплательщикам в тот момент содержание новой еврейской военной части. На горизонте появилось и еще одно препятствие: Сэмюэл неожиданно предложил создать смешанную арабско-еврейскую часть!