Относительно Сэмюэла вспыхнувшее было осуждение несколько охладил прибывший в Лондон Шмуэль Толковский. Он выдвинул предположение, что вина была не столько Сэмюэла, сколько командования армии в Каире, которое заменено не было. Согласно Толковскому, Сэмюэл обратился к Конгриву с просьбой принять жесткие меры против арабов, и генерал отказался, заявив, что такие меры приведут к "восстанию". Если принять эту версию, то вставал вопрос о годности Сэмюэла для занимаемой должности: учитывая известный антисемитизм генерала Конгрива и его ставки, последний мог диктовать губернатору или отменять его решения. Действительно, Жаботинский, рассказывая Белле об отчете Толковского, добавляет: "Помимо же этого, Сэмюэл — пустое место"[871]. Но феномен Герберта Сэмюэла был куда сложнее.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
СРЕДИ историков и летописцев того периода существует тенденция описывать беспорядки 6 мая 1921 года как причину и отправной момент отхода Сэмюэла от сионистского кредо, начало процесса приспособления к арабскому подходу, ставшего в конце концов характерным для его правления. Это глубокое заблуждение. Тем не менее оно пронизывало весь сионистский истеблишмент того времени. Вейцман в телеграмме из Нью-Йорка взывает к Сэмюэлу открыть порты Палестины "во имя всего, чем дорожим вы и мы". Но уже в то время Сэмюэл далеко отошел от этих интересов; и хотя не все признаки этого проявлялись публично, достаточно много в его поведении заслуживает пересмотра и переоценки.
Он подал Вейцману ранний сигнал в марте 1920 года своей паникой: "слабый, испуганный и трепещущий" — таким он был, получив известия о двух арабских демонстрациях в Иерусалиме. "Ему понадобится большая встряска, — пишет Вейцман Вере, — прежде чем он поймет реальность ситуации".
Память об этом инциденте, возможно, стерлась волной эйфории от самого факта назначения на пост верховного наместника — еврея. Этот феномен, по-видимому, ослепил и Жаботинского, скрыв явно неожиданное поведение Сэмюэла в первые же дни и недели его администрации: он не предпринимал ничего для ее очистки от антисионистских и антисемитских элементов.
Он ввел одного просиониста, друга Вейцмана, на вновь созданную должность гражданского секретаря администрации (фактически своего заместителя) мягкотелого, неагрессивного Уиндама Дидса. Но все старшие по чину чиновники, состоявшие на службе к его прибытию, остались на местах. В информации об известных противниках сионизма и Декларации Бальфура он не нуждался. Они были ему хорошо известны. Он был прекрасно осведомлен обо всей информации по этому вопросу, полученной Сионистской организацией. Г. Сэмюэл сам был так рассержен антиеврейским поведением самого высокопоставленного из них, губернатора Иерусалима Рональда Сторрса, что уже в 1919 году обратился к сэру
Рональду Грэхему в Иностранном отделе с жалобой. Теперь же без малейшего упрека он восстановил его губернатором Иерусалима, вызвав у пораженного Сторрса цветистые, благодарственные фразы за доверие и веру в него Сэмюэла. Но будучи тонким и расторопным человеком, Сторрс тотчас использовал выгодное отношение, пожалованное ему этим робким еврейским начальником. В свое благодарственное письмо он также включил и нападки, в равной степени вдохновенные и лживые, на критику в его адрес комиссии по расследованию погрома 1920 года. Сэмюэл, обязавший себя относиться к Сторрсу как к человеку, невиновному в своем поведении по отношению к еврейскому населению, теперь помог ему отвести все обвинения, выдвинутые комиссией: переправив письмо Сторрса в Лондон, он нашел нужным приложить собственные выражения поддержки.
Поведение Сэмюэла в первые недели на его посту сделало совершенно очевидным для Сторрса и по, существу, для всех чинов в администрации, что он не намерен поддерживать принцип, по которому слугам правительства Его Величества надлежит действовать в согласии с политикой правительства. Напротив, враждебность к сионизму и антиеврейские действия не служат преградой к доверию начальства и, следовательно, к продвижению. Более того, уже в этот период Сторрс обрел явное духовное влияние на Сэмюэла. Иначе было бы непостижимо, как ему удалось провести на ключевую позицию в администрации беззастенчивого антисиониста, к тому же — махрового антисемита.
871
Подробный отчет находится в отделе парламентских документов, отдел по колониям /733/28 и 60; в. Кедури, "Chatham House Version", стр. 56–70; в книге Гораса В.Сэмюэля "Unholy Memories of the Holy Land", стр. 67–68; и в книге Нормана Бентвича "Воспоминание о Мандате", стр.191, Лондон, 1965 г.