Эти формулировки показались чрезмерными отделу по колониям. Черчилль попросил Сэмюэла внести поправки, поскольку может "создаться впечатление, что в результате недавних беспорядков переменилась политика правительства Его Величества"[882].
Но суть речи осталась неизменной. В то время как Декларация Бальфура, каждое слово в которой отмеривалось и взвешивалось снова и снова, гарантировала "гражданские и религиозные права присутствующего населения", Сэмюэл заявил теперь, что британское правительство, "которому вверено мандатом благополучие народа Палестины, никогда не навяжет ему политику, которую у этого народа есть основания считать противоречащей их религиозным, политическим и экономическим интересам". Для полноты картины он предложил исключить возможность "чего-либо типа массовой иммиграции" и обещал, что правительство рассмотрит возможность учреждения в Палестине представительных органов, — тоже идея, поддержать которую он вынудил отдел колоний[883]. Таким образом, он был готов привести в исполнение достаточно арабских требований, чтобы завершить фактически уничтожение сионизма. Тем не менее, его речь теперь стала почитаемым документом представляемым отделом колоний как основополагающая интерпретация Декларации Бальфура. То, что сионисты ее отвергли, было гневно осуждено как нелояльный акт. Даже Уиндэм Дидс, мышление которого теперь направлял его босс, жаловался Вейцману, что сионисты "не согласны с формулировками речи от 3 июня"[884].
Вейцман атаковал речь с опозданием, но энергично и несколько раз. Наиболее значительной его реакцией был ответ Дидсу: "Эта речь неадекватно отражает политику правительства Его Величества. Эта политика изложена в проекте мандата. С этой политикой мы все от всего сердца согласны. Когда была произнесена речь от 3 июня, я был в Штатах и Канаде. Как вам известно, я и рта не открыл для возражений. Напротив, на последнем митинге в Карнеги-Холле в Нью-Йорке я призвал американских евреев поддерживать непоколебимо их веру в палестинскую администрацию. И все же никто лучше, чем я, не мог видеть разрушительного влияния на мораль в Сионистской организации. Общепринятой интерпретацией речи стало создание не еврейского национального очага, но арабского национального очага, куда внедрят немного евреев, то есть столько, сколько необходимо в интересах арабского национального очага; и определяющим фактором служит именно арабский национальный очаг. Вполне истинно, что сионистские идеалы огорчили некоторых из арабов и некоторых британских антисемитов, но это те самые идеалы, которые были санкционированы жертвами на протяжении тысячелетий.
Ради этих идеалов мы прошли через пытки повсюду в мире, и эти идеалы составляют саму живительную силу сионизма. Убери их или разбавь, и сионизма не станет. Вот почему я не могу поддерживать речь от 3 июня, хоть и не намереваюсь вступать в публичный спор на эту тему. Я не могу просить Сионистскую организацию прибегнуть к самоубийству"[885].
Однако все протесты Вейцман делал за кулисами. Ни разу он не атаковал речь публично. Он продолжал придерживаться политики, за которую цеплялся в период военной администрации. Но тогда Вейцман оправдывал публичное замалчивание убеждением, что гражданская администрация все исправит.
Так развивалась, с одной стороны, британская политика с растущей враждебностью к сионизму, с другой — демонстративная нейтральность к этой политике сионистского вождя. По существу, Вейцман пошел дальше. Он нарушил публичное молчание — для того, чтобы защитить и, соответственно, оправдать Сэмюэла. На Сионистском конгрессе в сентябре он призвал делегатов продемонстрировать "понимание" Сэмюэла.
Меньше чем за месяц до того в частном письме он охарактеризовал Сэмюэла как "позднейшее и самое страшное разочарование. Это ужасная трагедия". Политика Сэмюэла, пишет он, это политика "сдачи"[886].
Его публичная поддержка Сэмюэля на этом этапе тем более непонятна не только потому, что он сам же считал поддержку его политики самоубийством, но тем более после встречи с Бальфуром и Ллойд Джорджем в присутствии Черчилля в доме Бальфура 22 июля. Черчилль защищал речь Сэмюэла, когда же Вейцман осудил ее как "отказ от Декларации Бальфура", и Ллойд Джордж, и Бальфур заверили, что в Декларации Бальфура они оба "всегда подразумевали и имели в виду еврейское государство"[887].