В полном отчаянии, сломленный физически и эмоционально, он поселился рядом с главным храмом в стенах Иерусалима, где и прожил в пристройке до конца своих дней, питаясь одними овощами, которые выращивал сам. Он не мог работать физически и передвигался при помощи прочной палки и своего единственного животного — осла. Люди считали его слабоумным, но он был просто старым калекой. Тут его внимание привлекли слухи о неком равви, обладавшем даром исцелять людей, и он отправился в дальний путь, чтобы услышать проповедь этого человека (это была Нагорная Проповедь) — не ради исцеления или утешения, но скорее из любопытства. Последователи равви ужаснулись при виде этого крестьянина и прогнали его прочь. Он спрятался за кустом, откуда мог видеть глаза Иеши[1]. «Смотреть в них — все равно, что в бездонные пропасти, наполненные неиссякаемым состраданием» — говорила мне Виктория.
«Не уходи далеко» — сказал Иешуа крестьянину, и крестьянин повиновался ему весь день.
Эта встреча принесла крестьянину пусть не исцеление, но надежду. Затем, вдохновленный проповедью равви, в которой услышал «глас истины», он вернулся в свою пристройку.
Когда равви собрался возвращаться в Иерусалим, крестьянином овладело беспокойство. Он знал, что Иешуа находится в опасной ситуации, ибо до него дошли слухи о том, что задумали содеять с ним ненавистные римляне. Он пытался пробраться к равви и предупредить его, но было слишком поздно. Когда они встретились в следующий раз, Иешуа уже нес на себе тяжелый крест, на котором его должны были распять. Крестьянин знал, что равви мучила страшная жажда. Найдя в себе смелость, крестьянин прорвался к Иешуа, пытаясь передать кусок увлажненной материи, чтобы смочить ему рот, но Иешуа уже прошел мимо него. Крестьянином овладел ужас, но тут же он увидел, что Иешуа обернулся и посмотрел на него. Он видел, что, несмотря на невероятные телесные страдания, обезвоживание и усталость, глаза равви по-прежнему преисполнены безграничного сострадания. Хотя Иешуа ничего не произнес вслух, крестьянин понял телепатически переданные ему слова: «Все хорошо. Сему назначено быть». Иешуа побрел дальше, а крестьянин последовал за ним на Голгофу к месту распятия.
На следующем сеансе к Виктории вновь вернулись воспоминания о жизни, в которой она была крестьянином, жившим во времена Иисуса. В этот раз крестьянин стоял один под проливным дождем, оплакивая смерть Иешуа на кресте. Иешуа был единственным, кому он верил с тех пор, как была убита его семья. А теперь и равви умер. Вдруг крестьянин заметил в области макушки какое-то странное ощущение, которое Виктория описывала как «электричество». Этот электрический разряд прошел по позвоночнику сверху вниз и крестьянин понял, что его спина выпрямилась. Теперь он больше не был калекой- горбуном. Он снова стал здоровым и сильным.
«Смотрите, смотрите!» — закричала уже настоящая Виктория.
Она начала танцевать, вращая бедрами. Боль полностью покинула ее. Исцеление того крестьянина произошло без свидетелей. Но теперь, две тысячи лет спустя, все в зале наблюдали танцующей Викторией. Некоторые даже плакали. У меня самого на глаза навернулись слезы. Пересматривая истории болезни своих пациентов, я порой забываю о том чудесном, загадочном и трепетном чувстве, которое возникало у меня во время их регрессий, но на сей раз, это чувство было вызвано тем, что я видел наяву. То, что я видел, не было результатом гипнотического внушения. В случае Виктории, серьезные повреждения позвонков и потеря хрящевой ткани были зафиксированы магнитно-резонансной томографией и другими исследованиями, которые она мне передала вместе с историей болезни.
Помню, меня преследовала мысль: «Как эта женщина, будучи известным ученым-физиком, сможет совместить все, что с ней произошло, со своей жизнью?» Разумеется, для того чтобы ответить на этот сложный вопрос, требовалось время. Но пока я наблюдал за ней и сопереживал ее радость.
Но предстояло случиться чему-то еще более удивительному.
1
Виктория называла этого равви Иеши, что является уменьшительным от арамейского Иешуа. Известное же нам его имя Иисус — греческого происхождения. Виктория никогда не слышала имени Иеши, пока не встретилась с ним в своей регрессии.