– К черту это все, – устало пробормотала она, разъяренная растущей предвзятостью джокеров не меньше, чем самой собой. Может, ей лучше вернуться в китайский квартал или Маленькую Италию. Там она по крайней мере сможет поесть: она не ела с тех самых пор, как в самолете подавали жалкую пародию на ужин.
Улицы были пустынны, и все здравомыслящие жители города прятались от дождя, пока ураган не стихнет. Это был настоящий муссон: вода стеной лилась с неба, сливные стоки уже не справлялись, и некоторые улочки превратились в озерца глубиной по щиколотку. Эти улицы прокладывали еще в девятнадцатом веке; к этому же времени относились и здания, и тротуары, теперь покрытые асфальтом. Но этим летом ремонт не проводился, а значит, во многих местах асфальт протерся до первоначального покрытия – булыжника, ходить по которому было небезопасно. Она думала, что идет в верном направлении, следуя указаниям охранника из клиники, но улицы по-прежнему казались незнакомыми.
Большая часть Манхэттена представляла собой единую систему: улицы тянулись с востока на запад и с севера на юг. Чтобы там потеряться, надо было сильно постараться. Но здесь все было не так. Некоторые улицы скорее походили на переулки, бездумно ответвлявшиеся от главных проспектов, которые тянулись вдоль естественного изгиба острова. Старые здания такими и выглядели; в основном они были построены во второй половине прошлого века и представляли собой многоквартирные дома без лифта, которые не видали лучших дней и вряд ли теперь увидят. Она улыбнулась сама себе – но в этой шутке была лишь доля шутки – и представила, как вирус дикой карты превращает эти старые дома в живых существ, которые играют друг с другом в «музыкальные стулья»[19] и сбивают с толку своих посетителей. Были ли их окна глазами, которые наблюдают за каждым ее движением, а входные двери – их ртами? Если она зайдет в один из них, чтобы укрыться от дождя, не поглотит ли он ее? Она ухмыльнулась, но все равно решила идти ближе к середине улицы, объясняя это тем, что так будет легче поймать такси. Сукин сын сможет проехать вперед, только сбив ее. Если, конечно, он вообще появится. Она зашла уже далеко и должна была добраться до окрестностей Джокертауна, но не увидела ни одного китайского магазинчика.
Затем на углу она заметила ярко-зеленый шар на грязной зеленой ограде и вспомнила, что так обозначаются станции метро. Какого черта, подумала она и спустилась вниз по ступенькам, отряхиваясь, как едва не потонувший щенок, чтобы немного обсохнуть, прежде чем полезть в сумку, которую она, к счастью, додумалась надеть под плащ. Доллар за жетон. Когда она спросила у служащего дорогу, то оказалось, что она вышла не на ту платформу. Отсюда поезда шли в центр, и она бы отправилась в Бруклин через тоннель под Ист-Ривер.
– Здесь есть подземный переход? – спросила она, ужасно не желая возвращаться на улицу, в шторм, пусть только для того, чтобы перейти улицу.
– Даже если бы и был, толку нет, – ответил служащий, к удивлению Коди, еще один джокер, отправляя медный жетон в узенькую щель. – Платформа закрыта, ремонтируют рельсы.
– Отлично.
– Они должны были уже закончить, поэтому и работают по ночам, чтобы линии и станции открывались днем, особенно в час пик, но из-за шторма, наверное, работа застопорилась. Нехилый дождик, – с сочувствием добавил он.
– Еще какой, – согласилась она. – Так вы можете хотя бы подсказать мне, что это за линия, снаружи я не видела никаких обозначений.
– Это линия F, мэм. Индепендент[20] Шестая авеню. – Коди не совсем расслышала его последние слова; она медленно и осторожно оборачивалась в сторону станции, осматривая платформу так же внимательно, как в свое время пожароопасную границу лесов. Она в ярости покачала головой, ругая себя за такое ребяческое поведение. Джокертаун для нее – чуждый город, но и она не робкого десятка, она знает, как себя контролировать.
– Тогда как мне уехать в сторону окраины? – спросила она, довольная, что может спокойно поглазеть – снаружи кабинки никого не было.
– По линии F до Джей-стрит Боро Холл, затем поднимитесь по лестнице к платформе в сторону окраины. Там можете выбрать, мисс, между линиями F и А. По F доберетесь сразу до середины острова, но на А пересаживаться удобнее. Дать вам карту?
Последнее она не расслышала.
– Спасибо, – с улыбкой поблагодарила она.
– Мы здесь как раз, чтобы помогать. У вас сыпь или что-то такое? – Она озадаченно посмотрела на него, не понимая, что он имеет в виду. – Вы так сильно чешете руку, наверно, сильно зудит.
Она взглянула на свою руку, потому что сама не осознавала, что расчесывает ее – неужели кожа онемела? – и она похолодела, снаружи и изнутри. Тыльная сторона ее ладони невероятно блестела легким серебристым оттенком в свете флуоресцентных ламп.
Она посмотрела в сторону лестницы. Вода заливалась вниз огромным каскадом, словно била из фонтана, и проплывала потоком мимо нее в сторону станции, через терминалы и к рельсам. Она слышала, как вода плещет уже внутри – из вентиляционных шахт и решеток на платформу.
В прошлый раз ее спасли. И женщина-полицейский за это поплатилась. «Разве это моя вина, – спрашивала она сама себя. – Откуда я могла знать? Но какая тут связь?» Она поняла и сощурила глаз. Может, в этом и суть – именно она спаслась. Туз с внешностью джокера и способностью превращать людей в себе подобных. Нет, поняла она, и эта идея ее вдохновила, не всех людей – женщин! Колода дикой карты действует только на один класс, и каждой жертве приходится стать не похожим ни на кого существом и прожить свою жизнь в одиночестве. И у кого-то настолько ужасного, как тот туз, не будет даже надежды на обретение друга. Но если его сила и заключается в том, чтобы создавать себе спутников?.. Звучит логично, и леди-полицейский тому подтверждение. Коди не нужно было представлять, как себя чувствовали жертвы туза: какой-то жуткий инстинкт подсказывал ей, что ни она, ни женщина-коп не были первыми. Но если это так, подумала она, почему никто этого не заметил, а если есть другие, то что с ними случилось?
Размышляя об этом, она пошла дальше, слегка покачивая головой взад-вперед, чтобы хорошо рассмотреть все единственным глазом. Турникет, через который она прошла, издал на удивление громкий звук – все звучало громко, ее чувства не были так обострены со времен войны. Судя по всему, платформа была пуста.
«Продолжай соединять кусочки мозаики, – говорила она себе, – и посмотри, что выйдет». Ладно, туз трансформирует женщин – вполне понятно, он одинок и ему нужен друг – только они этого не любят. Вспомнив следы укусов на погибшей женщине-полицейском, она оперлась о плиточную стену и откинула голову. Вот как объяснить, что их никто не видел – он их убивает. Она подняла руку, пытаясь убедить себя, что серебристый блеск вовсе не стал ярче. Она была незаконченным делом. Наверное, как Моби Дик для Ахава[21].
Тахион разобрал ее пистолет, когда забирал его; она проверила обойму, вставила ее в свой, 45-го калибра. Зарядила патроны, щелкнула предохранителем и засунула тяжелое оружие за ремень на спине. Не самый удобный вариант импровизированной кобуры, особенно учитывая вес пистолета, но она хотела, чтобы он был рядом и в случае чего ей не пришлось бы копаться в сумке. Сумка – это уже другая проблема, лишняя вещь, без которой она вполне могла обойтись.
Из туннеля вырвался поток воздуха, вдали показались два пятна света, медленно приближающиеся к ней – казалось, целую вечность, – прежде чем высвободиться из темноты и обнажить блестящий металл поезда метрополитена. Пока поезд замедлялся, она заглядывала в каждое окно, надеясь увидеть туза, но во всех вагонах были только люди. Она бросилась к следующему и проскользнула внутрь, как раз когда машинист, не желая оставаться на этой остановке дольше необходимого, закрыл двери.
19
Детская игра, в которой участники под музыку ходят вокруг стульев, а когда музыка оканчивается, бросаются занимать места; стульев всегда на один меньше, чем участников.