Ласкары слушали внимательно и после короткого совещания объявили свое решение.
— Передайте, что у нас тоже есть условия, — сказал Джоду. — Мы мусульмане, а потому наш провиант должен быть халяльным[57] и поставляться торговцами из народности Хуэй[58], как это делается в нашей тюрьме для заключенных исламской веры. На стоянках вблизи Гуанчжоу каждую последнюю пятницу месяца нас должны отпускать в город помолиться в мечети Хуайшэн[59]. Скажите, что мы уже испытали на себе подозрительность китайцев к чужакам, а потому нам требуется надлежащая защита, дабы мы несли службу спокойно и наилучшим образом. — Он помолчал. — И последнее: если эти требования будут выполнены, нет нужды беспокоиться о нашей верности. Мы люди слова и никогда не обманем руку, давшую нам соль.
Выслушав мой перевод, чиновники встали и перешли в соседнюю комнату, дабы посовещаться без лишних ушей. Я надеялся, что удастся перемолвиться с Джоду, но ласкаров сразу увели.
Комптон подметил наше с Джоду знакомство и поинтересовался его истоком. Некогда мы плыли на одном корабле, сказал я, добавив, что хотел бы, если возможно, поговорить с этим ласкаром.
Комптон счел мое желание резонным, но попросил выяснить, насколько мой знакомец и его товарищи честны и надежны. Он обещал устроить нашу встречу у меня на квартире.
Домой я вернулся в сумбуре — казалось, наш с Джоду перегляд изменил его и мою жизнь. Удивительно мощная штука — узнавание!
Уже несколько ночей подряд Ширин, всполошенная диким волнением, от которого сбоило сердце, резко, как от толчка, просыпалась в предрассветный час. Казалось неправдоподобным, что все вероятные препоны, громоздившиеся в ее мыслях, вдруг исчезли и она, Ширин, может беспрепятственно отправиться в Китай, — она, мать и бабушка, всю жизнь проведшая в одном доме и не выезжавшая дальше Сурата! Кто бы мог подумать, что недвижимая стена, в которую она безуспешно билась, внезапно подастся, заставив потерять равновесие и чуть не шлепнуться?
Когда вера Ширин в успех затеи начинала слабеть, на помощь ей приходила Роза, переключавшая ее внимание на бытовые вопросы вроде сборов в дорогу. Сколько у вас сундуков, спрашивала она, поместятся ли в них все ваши вещи?
Ширин вспомнила о старых сундуках и баулах Бахрама, убранных в кладовку. К несчастью, они никуда не годились: дерево источили термиты, кожу съела плесень. Правда, два сундука в общем-то уцелели, и Ширин решила, что их вполне хватит, но Роза только рассмеялась:
— Нет, биби-джи, вам нужно еще три сундука как минимум и два портпледа для постельных принадлежностей. Мы с вами отправимся на китайский базар и там все закажем.
Ширин велела заложить коляску, и через весь город они поехали в лавки кожемяк на китайском базаре. Сделали заказ, и тут вдруг Роза предложила:
— Раз уж коляска в нашем распоряжении, давайте-ка съездим к портному да Гама, чья мастерская неподалеку от Эспланады.
В дорогу Ширин собиралась купить белые шали и сари, но и думать не думала о портном, который шил пальто и накидки для европейцев.
— Зачем он нам? — удивилась она, и Роза объяснила, что на побережье Южного Китая случаются студеные зимы, а потому нужны не только шали и шарфы, но еще накидки, шляпы и платья.
— Платья?! — Ширин ладонью прихлопнула рот. После известия о смерти Бахрама она строго придерживалась правил вдовства, которые предписывали, помимо прочего, носить только белые сари. Надеть платье — значит нарушить вековую традицию.
— Уж не думаешь ли ты, что я обряжусь в платье? — спросила ошеломленная Ширин.
— А что такого? — озорно улыбнулась Роза. — На корабле в нем удобнее, чем в сари.
— Но что подумают люди? Что скажут мои родные?
— Так ведь их там не будет, биби-джи.
— Нет, ни за что! Меня, пожалуй, поднимут на смех.
Роза погладила ее по руке.
— Никто не станет над вами смеяться, биби-джи. Вы стройная и высокая, платье вам очень пойдет.
— Правда?
Представив себя в платье, Ширин поняла, что путешествие повлечет не только смену места, но во имя достижения конечной цели потребует от нее изменить свою личность.
После того как череда портних, кожевниц, вышивальщиц и шляпниц зачастила в ее апартаменты, она стала улавливать наметки своего нового облика, заставлявшего отводить глаза от зеркала. В комнату, где проходили примерки, не допускался никто, кроме Розы, новые наряды скрывались даже от дочерей и помещались в шкаф, когда те с детьми приходили в гости.
57
Халяль (разрешенный) — все, что разрешено и допустимо в исламе (противоположность харама). Чаще всего это понятие используется для правильно приготовленной и дозволенной мусульманам пищи.
58
Хуэй-цзу (правоверные мусульмане) — одно из национальных меньшинств в Китае, которое много веков исповедует ислам.
59
Хуайшэн — главная мечеть Гуанчжоу, построенная более 1300 лет назад и названная в честь пророка Мухаммеда.