Я была польщена. Главный шпион единственной сверхдержавы мира уверял нас, что его служба делает все возможное, чтобы отследить одного из наиболее разыскиваемых преступников. Полная надежд, я с легким сердцем вышла по гулкому коридору в сентябрьский день. (На этот раз колонны и карнизы действительно выражали мощь, стабильность и незыблемость.) Через несколько недель, выступая перед Советом безопасности ООН, я доложила, что по многим показателям первый год нашей работы оказался успешным. Мы сосредотачивали усилия на предъявлении обвинений высокопоставленным чиновникам, которых смогли отследить. Следственные бригады трибунала по Руанде готовили материалы для поведения судов над десятками исполнителей геноцида. Правительство Хорватии приступило к передаче документов, которые доказывали связь покойного Франьо Туджмана и других высокопоставленных хорватов с преступлениями, совершенными во время войны в Боснии и Герцеговине. Политические ветра, кажется, смещались в сторону Сербии, которая уже не будет находиться под властью Милошевича. Я полагала, что сумею разрешить проблемы следственной бригады трибунала по бывшей Югославии, получить неопровержимые доказательства, арестовать обвиняемых, осудить их, закрыть дела и перейти к решению новых задач.
Какая наивность! Я поверила, что Тенет подкрепит свои слова делами и не будет городить то, что итальянцы называют muro di gomma, то есть имитировать бурную деятельность, а по сути дела — отказать. Как часто после обращения к людям власть предержащим с неудобной для них просьбой или требованием, вас просто отфутболивают… Казалось, вы услышали то, что хотели услышать. Иногда даже создается впечатление, что ваши усилия принесли какие-то плоды.
Моя карьера началась с многократных столкновений с muro di gomma,[1] за которыми следовало сопротивление в грубой форме, а также угрозы физической расправы. Такие столкновения ждали меня во время встреч с могущественными людьми. Я наталкивалась на muro di gomma при встречах с финансистами мафии и швейцарскими банкирами и политиками, с руководителями государств, например, с Джорджем Бушем, с премьер-министрами, например, с Сильвио Берлускони. Мне устраивали muro di gomma бюрократы в правительственных учреждениях и различных департаментах ООН. В конце моей карьеры на это пошли и европейские министры иностранных дел, которые, казалось, были готовы заключить Сербию в объятия Евросоюза, хотя политические лидеры, полиция и армия Сербии укрывали тех, кто устроил хладнокровную резню военнопленных на глазах у всего мира. Мне известен только один способ разрушения muro di gomma и служения делу справедливости: упорно и последовательно проявлять свою волю.
Смешно, но у немецкого философа XIX века, проповедника человеческой воли, упертого пессимиста Артура Шопенгауэра, хватило глупости написать, что коренной недостаток женского характера — отсутствие чувства справедливости:
«…проистекает главным образом от отсутствия способности аргументировать… и размышлять, а также в силу того, что женщины, как слабейшие существа, одарены от природы не силою, а хитростью: отсюда их инстинктивное лукавство и непреодолимая склонность ко лжи. Ибо природа, снабдив льва когтями и зубами, слона — бивнями, вепря — клыками, быка — рогами, каракатицу (сепию) — мутящим воду веществом, одарила женщину для самозащиты и обороны искусством притворства…»[2][3]
Женщины доказали, что Шопенгауэр ошибался. Печально, но воинствующие националисты ухватились за его прославление воли и в течение двух самых кровавых веков в человеческой истории возглавляли военные преступления, уничтожившие миллионы людей. Я нахожу это высказывание нелепым, потому что сама являюсь участником процесса, который хочу усовершенствовать путем раскрытия в этой книге некоторых фактов. Задача этого процесса — покончить с безнаказанностью, которой на протяжении современной истории пользовались такие личности, как Пол Пот, заливший кровью поля Камбоджи; офицеры, приказавшие расстрелять тысячи насильно репатриированных югославских военнопленных в 1945 году, и такие предполагаемые (все еще предполагаемые) массовые убийцы, как Караджич и Младич. По сути, этот процесс — борьба, которая зависит в первую очередь от воли человека, и только потом — от положений законов, договоров или подразделов процессуальных норм. Посадят ли военных преступников за решетку, зависит от того, насколько у людей, особенно у представителей судебного сословия, хватит силы воли оспорить постулат «кто силен, тот и прав», сказать «да», когда все хором говорят «нет», снова и снова требовать справедливости, даже страдая от насмешек за свое нелепое донкихотство.