И Ленин, и Троцкий прекрасно понимали, что Семёнова завербовали люди Менжинского, знали они и то, как, обращая его в раскаявшегося агнца, по рекомендациям высокопоставленных партийцев Крестинского, Серебрякова и Енукидзе, выдали ему партбилет и зачислили в штат разведывательного управления Красной армии.
С запозданием плевался Сталин, расточая грубые ругательства в адрес переборщившего с такими незаслуженными дарами Дзержинского, ведь Николай Крестинский был ответственным секретарём ЦК ВКП(б) и членом Политбюро, владел креслом комиссара финансов, Леонид Серебряков, являясь секретарём ЦК, командовал Политическим управлением Российских вооружённых сил, а с Авелем Енукидзе вообще получился скверный конфуз — тот ходил в помощниках главы Советского государства, но главное — был близким другом Кобы и — всем известно — ногой открывал дверь в его дом.
Исправить промахи было невозможно. К тому времени с переродившимся террористом в чрезвычайной спешке кроили-перекраивали его обвинительную речь в адрес бывших братушек-эсеров, а сам он успел накатать потрясающую книжку под названием "Военная и боевая работа Партии социалистов-революционеров в 1917–1918 годах", где со всеми подробностями расписал тактику собственных террористических актов по уничтожению большевистских вождей. Книга незамедлительно появилась одновременно в Москве и в Берлине, взорвав общественное мнение и произведя фурор в политических кругах.
Что происходило за закрытыми дверьми кабинета Генерального секретаря ВКП(б), где Сталин несколько часов общался с руководителями ГПУ, никому доподлинно неизвестно, так как туда не имели доступ даже особо доверенные из стенографисток Кремля, но только после этого наломавший дров Вячеслав Менжинский скоропостижно заболел[7]. Вот тогда поручения Дзержинского, бросившегося спасать положение, посыпались одно за другим, а сотрудники конторы забегали без продыха. Многие не ночевали дома. Валились за полночь где попало на стулья, засыпали на столах, а то и прямо на полу, благо весна не злобствовала холодами.
Особенно доставалось Особому отделу и его начальнику Генриху Ягоде, подменившему Менжинского. Дело привычное во времена Гражданской, когда под началом тёртого большевика Подвойского[8], командовавшего ещё победоносным штурмом в Петрограде, Генрих мыкался по фронтам военным инспектором. Но после боевых треволнений и полуголодных скитаний в вонючих вагонах не без помощи обретённых в поездках влиятельных и властных знакомых Ягоде удалось проникнуть в апартаменты Народного комиссариата внешней торговли. Неполный год тамошнего существования разбе-родил его сознание и напрочь перетряхнул все прежние представления о смысле жизни и заветных целях. Он быстро сошёлся с разбитным малым, который открыл ему кратчайший доступ к неведомым благам, к запретным для многих сладостным утехам, в объятия к царственным женщинам. С одной из таких красоток он едва не погорел, но спас тот же малый, хотя пришлось срочно уносить ноги из комиссариата, бежать к старой знакомой Софье Михайловне, послушаться, наконец, её мудрого совета остепениться и взять в жёны её дочку. Пусть та выглядела дурнушкой, грезила романтичными рыцарями, зачитывалась стишками и была вдвое его моложе, зато доводилась племянницей самому Свердлову, председателю ВЦИКа, значившемуся руководителем Советского государства, который тут же пристроил смышлёного молодца в контору к верному другу — товарищу Дзержинскому. Тот очень нуждался в грамотных аккуратных исполнителях, умевших к тому же красиво строчить важные бумаги. Замолвил за бывшего подопечного и Подвойский, так что скоро Генрих Ягода оказался в кресле Управляющего делами ВЧК, а после её реорганизации надёжно занял кабинет начальника Особого отдела ГПУ, где быстро освоился. В Главной конторе чекистов жилось не хуже, нежели в Комиссариате внешней торговли, если не считать сумасшедшего ритма работы. А какая огромная власть теперь была в его руках! Она открывала двери к многочисленным житейским благам. Куда уж утехи торгашей! Любого из них Генрих теперь мог сам схватить за шиворот, как когда-то поймали его, но мстить он не спешил, не рвал связей и с выручившим его малым, изредка напоминавшим о себе приятными сюрпризами.
7
В.Р. Менжинский (1874–1934) — преемник Ф. Дзержинского на посту в ОГПУ, руководил с 1926 по 1934 г., часто болел, умер, кремирован, прах помещён в урне в Кремлёвской стене в 1938 г. На Третьем московском процессе было заявлено, что Менжинский был умерщвлён в результате неправильного лечения по приказу Г. Ягоды.
8
Н.И. Подвойский (1880–1948) — русский революционер, большевик, в партии с 1901 г., организатор боевых рабочих дружин, неоднократно арестовывался жандармами, один из организаторов Октябрьской революции, руководил штурмом Зимнего дворца; во время Гражданской войны с ноября 1917-го по март 1918 г. — нарком по военным делам РСФСР, затем член Высшего военного совета, председатель Высшей военной инспекции.