— Поздравляю, Василек!
Вася покраснел, а в столовой зашумели:
— Анечка, и меня!
Не обращая на шум никакого внимания, Аня быстро разрезала торт на равные куски, один из них положила на тарелку перед Васей и, потрепав мимоходом за волосы Павлика, убежала на камбуз. Красный как мак Павлик сказал Васе:
— Можно подумать, я тоже именинник.
В столовую вошел сухощавый пожилой человек — старший механик судна Вербицкий.
— Ну, кого тут красавицы целуют? — грозно спросил он привставшего при его приближении Васю. — Да садись, садись, прими и мои поздравления от имени комсостава. Работай так же старательно, будешь моряком. Торт хорош?
— Знаете, я его в первый раз в жизни ем, — признался Вася. — Дома-то у нас с самого начала войны… не очень… Сестренка у меня есть, Нинка, с сорокового года рождения, так она еще и конфет не видела.
— Переживем, победим фрицев — все будет, — сказал Вербицкий, беря и себе кусок торта. Он частенько завтракал не в кают-компании, а в столовой команды, откуда можно было сразу после завтрака спуститься в машину.
— Теперь тебе четырнадцать, пора вступать в комсомол, — сказал Павлик. — Подавай заявление, рассмотрим.
— Молодец, секретарь, бери его на гарпун, — вставил Илья.
— Кстати, и тебе давным-давно пора, — заметил Павлик. — Даже странно, что молодой парень — и не в комсомоле. С уставом, что ли, не согласен?
— А если я еще не созрел? — улыбнулся Илья.
— Ты у нас зеленый! — вставил Серега Петькин. — Небось дай тебе тачку — кверху дном будешь катать, чтоб не насыпали.
Илья смиренно вздохнул.
— Ребята, ну дайте мне пожить своим умом, я же в ваши дела не лезу! Вася, пойдем, друг, покурим.
Они поднялись на спардек. Прихрамывая, Илья подошел к леерам, распечатал пачку сигарет «Вингз» и протянул Васе. Оба задымили. Внизу плескалась о борт мутная Колумбия. По воде плыли клочья упаковочной соломы, полузатонувшие гнилые бревна, осклизлые синие доски, щепки, желтая пена. На противоположном берегу на несколько километров вверх и вниз растянулись верфи судостроительной компании Кайзера. В это утро оттуда доносились звуки оркестра — на воду спускали расцвеченный флагами очередной пароход «Либерти».
— Хорошо здесь, спокойно, как будто и войны нет, — раздумчиво протянул Вася. — Знать бы, где сейчас батя. Сапер — самая опасная специальность. Мосты, переправы, минные поля. Только бы его не убили… Илья, а твой отец — тоже на фронте?
— Нет его, — сказал Илья, затягиваясь густым дымом сигареты.
— Немцы? — спросил Вася.
Илья швырнул окурок, помолчал, отвернувшись. Вася видел только, как ходили желваки под выбритой досиня щекой. Потом Илья привычным движением снял свои очки с толстенными линзами, стал протирать их.
— Я не люблю, когда кто-то учит меня, как жить. Кому какое дело — вступил я в комсомол, или в профсоюз, или куда еще там надо? Ты хочешь — пожалуйста, не мешаю… Эх, надоело все! Если бы не проклятые очки и эта нога, убежал бы на фронт.
— Я тоже, — горячо откликнулся Вася.
— А пока слушай политинформации и папу-дракона, — сказал Илья. — Вон он, легок на помине… Здравствуйте, Анатолий Степанович.
— Привет, мужички, — сказал, подходя к ним, боцман Егоров, высокий костистый мужчина лет тридцати. — Тянешь помаленьку? — буркнул он Васе. — Не я твой отец, а то бы…
Вася было смутился, но, взглянув на стоящего рядом товарища, осмелел:
— Боцман, какой же я моряк, если мне и курить не положено?
— Пока ты не моряк, а юнга, — сказал Егоров. — А вообще дело твое, кури: скорее в ящик сыграешь.
— Анатолий Степанович, у парня сегодня день рождения, а ты ему про ящик, — вмешался Илья. — Между прочим, именинника надо бы отпустить с работы пораньше. Скоро отход, а он еще доллары свои не потратил. Скажи чифу[1], пусть нас отпустит, я ему помогу отовариться.
Егоров взглянул на часы.
— Ладно болтать, время уже восемь. Березин, иди на полубак, зачисти козырек от ржавчины, потом просуричишь. А ты, Кравцов, отдыхай. К чифу я зайду насчет увольнения, и мне сегодня надо в город. Ну, разбегайтесь! — Он шутливо растолкал Васю и Илью в разные стороны.
На полуюте у кормового орудия работали краснофлотцы во главе со старшиной Говориным, командиром военной группы на пароходе. Они протирали и смазывали механизмы пушки, приводили в порядок кранцы для снарядов. Кроме кормового орудия, на «Зее» было установлено пять скорострельных пушек системы «Эрликон» и два пулемета системы «Браунинг». Первыми номерами в расчетах были краснофлотцы, а вторыми — матросы и кочегары, в том числе и Вася. Командир «Эрликона» Павлик Драгула приветливо кивнул Васе.