На самом деле, как правило, невозможно говорить о доме, не упоминая о городе, святилище или мире. Во многих случаях то, что можно сказать о доме, точно также применимо к деревне или городу. Многочисленные соответствия — в космосе, стране, городе, храме, дворце, доме и хижине — подчеркивают одну и ту же основную символику: каждый из этих образов выражает экзистенциальное чувство бытия в мире, или, более точно, бытия в организованном и осмысленном мире (организованном и осмысленном потому, что он был сотворен сверхъестественными существами). Одна и та же космологическая символика, выраженная в пространственных, архитектонических терминах, пронизывает дом, город и вселенную. Чтобы понять символику дома племени даяков, нужно знать космогонический миф, согласно которому мир возник в результате битвы между двумя полярными началами: верховным божеством, Махатала, и доисторическим водяным змеем. Ибо каждый дом является повторением первоначального дома, который символически возвышается на спине водяного змея; крыша его соответствует изначальной горе, на которой восседает на троне Махатала, а зонт символизирует древо жизни. Таким же образом, дуалистическая символика, характерная для индонезийской религии и культуры, ясно просматривается в структуре каждого индонезийского дома, с его ритуально освященным делением на «мужскую» и «женскую» половины.[29]
Традиционный китайский дом точно так же наполнен космической символикой. Отверстие в крыше, называемое «окно неба», обеспечивает связь с небом. Тот же самый термин китайцы используют для обозначения отверстия на верху монгольской юрты. Этот термин — «окно неба» — по-китайски означает также «очаг». Монгольская юрта ставится с помощью центрального шеста, торчащего из отверстия наверху. Этот шест символически отождествляется с «Мировым Столпом», с axis mundi (осью мира). Во многих частях света эта axis mundi конкретно изображается либо в виде центрального столба, который служит опорой дома, либо в виде отдельных столбов, называемых «Мировыми Столпами». Другими словами, космическая символика обнаруживается в самой структуре обычного жилища. Дом является образом мира (imago mundi). Так как небо рассматривалось как огромный шатер, поддерживаемый центральным столбом, то шатровый шест, или центральный столб дома, уподоблялся Мировому Столпу и назывался соответственно.[30]
Подобные же представления можно обнаружить у многих племен североамериканских индейцев, в особенности у алгонкинов и сиу. Их священный вигвам, где совершаются инициации, изображает вселенную. Крыша символизирует небесный свод, пол изображает землю, а четыре стены — четыре стороны света. Ритуальное устройство сакрального пространства подчеркивается тройной символикой: четыре двери, четыре окна и четыре цвета — все это обозначает четыре стороны света. Конструкция священного вигвама, таким образом, является повторением космогонии, ибо этот вигвам изображает мир. Можно еще добавить, что взаимозависимость между космосом и космическим временем («циклическим» временем) ощущалась так сильно, что в некоторых индейских языках слово, означающее «мир», употребляется также в значении «год». Например, в некоторых калифорнийских племенах говорят, что «мир прошел» или «земля прошла», имея в виду, что «прошел год». Индейцы племени дакота говорят: «Год — это круг вокруг мира», то есть круг вокруг священного вигвама.[31]
Возможно, наиболее яркий пример символики, связанной с домом, можно наблюдать у племени фали, обитающего в Северном Камеруне. Здесь дом является образом вселенной и, следовательно, микрокосма, который представляет собой человек; но в то же время он отражает все фазы космогонического мифа. Иными словами, дом является не статической конструкцией, а находится в «движении», в соответствии с различными стадиями космогонического процесса. Ориентация отдельных частей дома (центрального столба, стен, крыши), а также расположение домашней утвари и мебели связаны с передвижениями его обитателей и их размещением в доме. Иначе говоря, место члена семьи в доме изменяется в соответствии с временем года, временем суток, а также различными модификациями его семейного или социального положения.[32]
Я уже достаточно сказал о религиозном смысле человеческого жилища для того, чтобы определенные выводы стали почти самоочевидными. В точности так же, как город и святилище, дом (или его часть) освящается посредством космологической символики или ритуала. Вот почему поселиться в новом месте — построив деревню или просто дом — это очень серьезное решение, ибо оно касается самого существования человека; одним словом, он должен создать свой собственный мир и взять на себя ответственность за его содержание и обновление. Сменить место жительства — не простое дело, так как отнюдь не просто покинуть свой мир. Дом — это не просто объект, «место, устроенное для житья», это — мир, который человек строит для себя, имитируя божественное творение, космогонию. Каждое строительство или торжественное открытие нового дома до некоторой степени равносильно новому началу, новой жизни. А каждое начало повторяет первое начало, когда вселенная впервые увидела свет дня. Даже в современных обществах, с их высокой степенью десакрализации, в праздничном настроении и радости, сопровождающих новоселье, все еще сохраняются воспоминания о той переполняющей всех радости, которая в стародавние времена знаменовала incipit vita nova (начало новой жизни).
4. Израиль, Святая земля
Я не думаю, чтобы можно было отбросить все эти представления и чувства на том основании, что они принадлежат прошлому и не являются актуальными для современного человека. Научное представление о космическом пространстве — бесконечном пространстве, где отсутствует центр, — не имеет ничего общего с экзистенциальным ощущением жизни в знакомом и осмысленном мире. Даже такой исторически ориентированный народ, как евреи, не мог бы жить, не имея космологической модели мира, подобной некоторым из описанных выше. Евреи также верят, что Израиль находится в центре мира и что краеугольный камень в Иерусалимском храме представляет собой основание мира. Скала, на которой стоит Иерусалим, уходит глубоко в подземные воды (tehom). Храм был построен прямо над tehom, еврейским эквивалентом вавилонского apsu, первичных вод, существовавших еще до Сотворения мира. Apsu и tehom символизируют водный хаос, первичную форму существования космической материи, и в то же время мир смерти, всего, что предшествует жизни и следует за ней. Иерусалимская скала, таким образом, определяет точку пересечения и соприкосновения подземного мира и земли. Более того, этому вертикальному образу поставлено в соответствие горизонтальное пространство, так как подземный мир можно соотнести с неизведанными пустынями, окружающими обитаемую территорию; то есть подземный мир, над которым твердо установлен космос, соответствует хаосу, простирающемуся за пределами городских стен.[33]
Следовательно, Иерусалим является «тем единственным местом на земле, которое ближе всего к небу и которое в горизонтальной плоскости находится точно в центре географического мира, а в вертикальной — точно посредине между «верхним» и «нижним» мирами; местом, где оба эти мира ближе всего к поверхности земли, так как небо было всего в двух или восемнадцати милях над землей Иерусалима, а подземные воды tehom — всего в тысяче локтей под полом Храма. Для еврея путешествие в Иерусалим означало восхождение в самый центр творения, к истокам всего сущего, в центр и источник реальности, благословенное место par excellence».[34]
29
См. Eliade M. The Quest: History and Meaning in Religion. Chicago, 1969, pp. 77 ff, 160 ff.
30
См. нашу статью: 'Briser le toit de la maison': Symbolisme architectonique et psysiologie subtile // Studies in Mysticism and Religion, Presented to Gershom G. Scholem, ed. E.E. Urbach, R.J. Zwi Werblowsky and C. Wirszubski. Jerusalem, 1967, pp. I31-39,\i The Center of the World, chaps. 3–4.
32
См. Lebeuf J.-P. L'Habitation des Fali montagnards du Cameroun septentrional. Paris, 1961, pp. 457 ff.
33
См. цитированную литературу в книгах: Eliade M. The Myth of the Eternal Return. New York, 1959, pp. 7 ff.; The Sacred and the Profane, pp. 36 ff.