Особенно ликовал простой люд. Горожане хорошо знали Вараздата-олимпионика, часто гулявшего по городу, заглядывавшего на рынок, в мастерские, показывавшего детям прямо на улице приёмы борьбы и кулачного боя. Им было приятно, что новый царь молод, красив и мужествен, что он завоевал на чужбине высокую награду, побив в бою на кулаках сильнейших богатырей из других стран. Им казалось, что такой человек должен быть несомненно честным, справедливым и умным царём. Могли ли они предположить, что писец католикоса, круглолицый старец Павстос, человек зоркий и наблюдательный, запишет в своих свитках, ставших впоследствии бесценными документами истории, следующие слова: «Новый царь отличался мужественной красотой, храбростью необыкновенной, но не превосходил благоразумием своих ближайших предшественни-
Впрочем, что имел в виду Павстос под словом «благоразумие»? Не отказ ли от надежд на достижение Арменией полной самостоятельности? Если это, то Вараздат действительно «не превосходил благоразумием» других армянских царей, мечтавших о независимости армянского государства от Византии и Персии.
Нахарары и духовенство с нетерпением ожидали первых шагов нового государя. Он ввёл в практику постоянные советы с узким кругом участников, куда входили католикос Усик, спарапет Мушег Мамиконян, управляющий дворцом Зенон Аматуни, начальник царского отряда Бад Сааруни и два советника царя, нахарары Карен и Арсен. На этих советах каждый из присутствовавших имел право открыто отстаивать свою точку зрения по всем обсуждавшимся вопросам.
Но все ждали Большого совета. И этот день наконец настал. Вагаршапат с утра походил на встревоженный улей. Нахарары, приехавшие вместе со своими телохранителями и слугами, приводили в порядок одежду, готовились к встрече с царём. Здесь были почти все большие и малые нахарары и бдэшхи[21] Армении, представители духовенства, военачальники. Всех интересовало, отменит ли новый царь реформы своего предшественника, вызывавшие не только недовольство церкви и князей, но и самого императора Феодосия, который возвёл на престол Армении олимпионика.
Входя в тронную залу, где обычно собирался совет, нахарары располагались не спеша, строго соблюдая порядок старшинства. Многие были в походном одеянии — в латах и при оружии. Другие, отдавая дань традиции, оделись в цветные кафтаны, накинули на плечи плащи, надели дорогие меховые шапки, нанизали на пальцы перстни. Впрочем, и они были при оружии — короткие мечи висели на широких, шитых серебром поясах. Нахарары приветствовали друг друга, шумно обменивались новостями.
Когда все расселись по местам, показался католикос. Рядом шла молодая женщина в траурном наряде. Следом за ними быстрым шагом вошёл Вараздат. Он был в военном одеянии, лишь на голове вместо шлема красовалась тиара. Он почтительно обратился к женщине, приглашая её занять место поблизости от католикоса. Нахарары поняли: царь неспроста пригласил на Большой совет вдову покойного государя, безутешную Зармандухт. Разговоры в зале стихли.
Все выжидательно смотрели на царя.
Сопровождаемый неразлучными братьями и Зеноном Аматуни царь подошёл к трону, установленному на некотором возвышении в конце залы, и сел на него. Он приветствовал нахараров и с убеждённостью сказал, что собранные в единый кулак разум, совесть и сила необоримы.
— В управлении страной, — сказал царь, — я буду руководствоваться доводами своего разума, прислушиваться к голосу нашей совести — главе армянской церкви — и опираться на несокрушимую силу, которую являют собой наши доблестные нахарары! Да будет народ армянский жить в веках!
Последние слова Вараздата потонули в хоре одобрительных возгласов. Нахарары оценили признание царём их роли, а духовники — значения церкви. Новый царь, значит, не собирается возносить себя над ними, как это исподволь, незаметно и умело делал покойный царь Пап.
Но следующая часть речи подействовала на них отрезвляюще.
— Армения переживает тяжёлое время, друзья мои, — продолжал Вараздат. — Мы потеряли нашего дорогого царя Папа, и в этом есть наша с вами доля вины. Если бы объявленные царём реформы не наталкивались на скрытое противодействие нахараров и церкви, Армения давно была бы сильным государством, могущим постоять за себя в споре с такими гигантами, как Византия и Персия.