Чарли ему по-прежнему симпатичен, несмотря на новообретенный снобизм.
Алексу нравится и Аннабель, но он терпеть не может Кристиана, который, по слухам, обманул одну из стажерок, пообещав обеспечить ей должность в штате. Только партнеры могут выбирать, кто из стажеров останется, и это редко зависит от того, хороши ли они в постели.
– Ты какой-то тихий сегодня, Александр, – замечает Чарли.
– Чарли, старина, ты же знаешь, я этого терпеть не могу, – отзывается Алекс. – В Содоме и Гоморре и то, наверное, веселились скромнее.
– Это твоя проблема, Алекс. А ты, видно, хочешь просто зарабатывать деньги. Не зная, как их потом потратить. Ладно, где собираешься провести Рождество?
Алекс берет вновь наполненный бокал и делает большой глоток.
– Дома, – говорит он.
– А твоя милашка-сестра приедет?
– Слушай, ты же видел только фотографии Вики, – недоумевает Алекс. – С чего вдруг так запал на нее?
– Зато, чувак, на этих фотографиях она – на пляже в Марокко, загорелая, в купальнике из двух ленточек, – мечтательно произносит Чарли. – А я всего лишь человек.
– Знаешь, если она и соизволит вернуться домой, я тебя к ней не подпущу. – Алекс крутит вино в бокале. – Хотя планы Вики мне все равно неведомы. Не разговаривал с ней несколько месяцев.
– Она приедет, не волнуйся, хотя бы для того, чтобы отвлечь внимание от тебя, – подкалывает Чарли, но думает уже о другом, точнее, о другой: о Серене, которая скользит мимо в обтягивающей белой блузке и короткой черной юбке, намереваясь продать одному из их безрассудных коллег еще одну бутылку безумно дорогого вина.
Алекс не хочет возвращаться в Эппл-Дейл на Рождество и уже несколько месяцев пытается придумать оправдание, но – вот же ирония судьбы – человек, который, по сути, зарабатывает на жизнь втиранием очков, не может придумать ничего достаточно правдоподобного, чтобы пустить пыль в глаза родителям. Не под силу ему и сказать: «Ребята, я все это время и сам себе-то с трудом смотрю в глаза, а уж за праздничной индейкой и ветчиной заглянуть в отцовские, чтобы увидеть там осуждение, мне, черт возьми, и вовсе невмоготу».
Он одновременно и опечален, и смирился, что для семьи Эвансов свет в окошке – это Вики. Двадцатишестилетняя Вики, которая только и достигла в жизни, что научилась не беременеть, пока болтается по свету, и звонит домой лишь для того, чтобы попросить у родных денег.
Зато у Алекса есть работа в большом городе и квартира в Марилебоне [7]. А еще он выплатил родительскую ипотеку.
И что с того, если однажды, когда ему было всего, черт возьми, шестнадцать, он совершил ошибку, едва понимая, зачем родился, не говоря уже о том, что надо думать о будущем?
Вот именно, что с того? Да только отец никогда не позволит ему забыть об одном: он взял да и ушел из отцовской империи и стал предателем.
Чарли до конца праздника все увивается за Сереной, но домой ее в конце концов увозит Алекс. Чарли Миллс – самоуверенный малый с кучей денег, но у Алекса денег не меньше, к тому же он на пять дюймов выше Чарли, весит килограммов на двадцать меньше, без залысин, да и вообще, как ни смотри, выглядит куда лучше.
Когда в полшестого утра звонит телефон, Алекс просыпается, думая, что это будильник. Он забыл, что сегодня суббота, не может вспомнить, почему на полу лежат черные кружевные трусики, а дождь так громко стучит в окно его квартиры на верхнем этаже, что утреннюю пробежку, пожалуй, можно и отложить.
Затем видит «Эд» на дисплее и отвечает на звонок.
– Папа?
– Алекс?
– Что случилось? – Алекс осторожно садится в постели.
Серена почти не шевелится. Без макияжа девушка так же красива, поэтому Алекс прощает ей тональный крем, размазанный по его шикарной белой атласной наволочке.
– Срочно приезжай домой, – говорит отец.
Алекс непонимающе моргает и напрягается.
– Что случилось? – спрашивает он. – Что-то с Вики?
Конечно, в первую очередь он думает о Вики. А как иначе? Так называемая работа сестрицы последние годы заключается в том, что она скачет с одного сомнительного курорта на другой. К тому же Вики, как, впрочем, и многие другие, считает автостоп приемлемым способом путешествовать на халяву, как будто с ней все эти кошмарные истории о самодеятельных походниках-любителях, то и дело пропадающих без вести, не могут произойти никогда.