Кух довольно улыбнулся. Наконец-то все неприятные моменты, связанные с дисциплиной, разрешены. Наконец-то они приступают к делу.
– Итак, Зип, что будем делать первым делом?
– Сначала нужно выяснить, где наудится Альфи: дома или нет. Об этом позаботятся Папа и ты, Сиксто. Зайдете в коридор и будете подслушивать у двери. Постарайтесь выяснить, дома он или нет. После этого вернетесь и доложите мне.
– Но как его заманить к нам? – спросил Кух.
– Все, что от вас требуется – заставить его выйти в коридор.
– Но как?
– Не знаю. – Он задумался. – Неужели у него нет друзей? Например, Папа мог бы позвать его, выдав себя за приятеля.
Кух покачал головой:
– Альфи – это дикий волк.
– Должен же быть кто-то, кому он доверяет, кому бы он поверил и вышел в коридор поговорить... Идея! – Он щелкнул пальцами, и лицо его тотчас оживилось. – Если кто-то из нас начнет его звать, он все равно не выйдет. Надо сказать, что мы будем друзьями, что мы больше не таим на него зла, понимаете? Вот такая версия. Посредник поверит в это и расскажет Альфи. А когда Альфи выйдет в коридор – бам!
– Да, Зип, но кто будет посредником? Кому Альфи может поверить?
Зип расплылся в улыбке.
– Чайне, – сказал он.
Глава 15
Попав в дом, где жил Альфредо Гомес, Сиксто уже знал, что надо делать. Наверное, он знал об этом уже с самого начала, еще тогда, когда шел в аптеку. Знал, но не мог признаться себе в этом. И сейчас он очень хорошо понимал, что для предотвращения бессмысленного убийства Альфредо Гомеса присутствие полиции на улице просто необходимо. Он сознавал, что должен сделать выбор и сделать немедленно, а определившись – отстаивать избранный им путь. Слишком юный, он, очутившись на житейском перекрестке, с трудом мог во всем разобраться, сделать выбор, от которого зависела бы жизнь другого человека, в равной мере, как и его собственная. Но перекресток не был чем-то мифическим, это была реальность, и он столкнулся с ней лицом к лицу. Он выбрал свой путь так, как это и должно быть – обыденно, не крича об этом на весь мир. Это ему подсказала его совесть. Для него не было иного пути, ведь этот выбор был для него частью его самого.
– Папа, – прошептал он.
– Что тебе?
– Давай сядем. Я хочу поговорить с тобой.
Они уселись на ступеньки, ведущие на второй этаж. В коридоре было темно и тихо. Почти все жители дома высыпали на улицу понаблюдать за осадой. Но даже зная, что его никто не может подслушать, Сиксто старался говорить шепотом. Но шепот заразителен и поэтому Папа шептал тоже. Сидя бок о бок в темном коридоре, ребята тихо разговаривали.
– Так что случилось? – снова спросил Папа.
– Папа, это все неправильно.
– Что все неправильно?
– То, что мы собираемся сделать с Альфредо.
– Зип сказал...
– Папа, пожалуйста, послушай меня.
– Я слушаю, Сиксто.
– Папа, мы не должны убивать Альфи.
– Не должны? Но Зип сказал...
– Не должны. Папа. Послушай, тебе здесь нравится? Тебе нравится этот город?
– Si.
– Мы приехали сюда... здесь хорошо... лучше. Мы же не хотим быть похожими на этого Пепе Мирандо.
Смущенный таким поворотом дела, Папа замешкался. Затем сказал:
– Пепе Мирандо – самая большая величина, которая когда-либо жила в этом районе.
– Нет, это совсем не так. Это позор для наших людей.
Папа покачал головой. Нежно, подобно отцу, объясняющему что-то любимому сыну, положив свою руку на руку Сиксто. Затем размеренно, по-отечески, как бы оправдывая свое прозвище, похлопал его и сказал:
– Нет, Сиксто, ты не прав. Он очень большой человек.
– Папа, но он убивает люден! – произнес Сиксто, отдернув руку.
– Si. Он храбрый.
– Папа, это не...
– Он очень отважный, – настаивал Папа. – Он продырявил головы многим полицейским и...
– Он не храбрый. В нем нет ничего хорошего. Ему наплевать на тебя и на меня, он заботится только о себе. Он плохой и только портит нас.
– Нет, Сиксто, – размеренно произнес Папа. – No es verdad. De ningup modo...[21]
– He говори по-испански! Раз ты здесь, мы должны говорить по-английски. – Помолчав, добавил: – Папа, ты понимаешь, о чем я говорю?
– Si, yo comprendo. Pero...[22]
– Не говори по-испански.
– Это почему же? – удивился Папа.
– – Послушай меня. Папа, – Сиксто уже начинал терять всякую надежду. – Мы не будем убивать Альфи.
– Разумеется, нет, – подтвердил Папа, кивнув головой.
– Нет. Нет. Убив его, мы поступим скверно. Как Зип. Как Пепе.
– Зип покупал мне мороженое.
– Папа, он плохой.
– Зип? Плохой?
– Да. Да.
– А Пепе?
– И он тоже плохой.
– Нет. – Папа покачал головой. – Зип говорит, что он хороший.
Сиксто начинало трясти. Он не хотел козырять, но видел, что не убедил Папа, видел, что нужно приложить еще больше усилий.
– Папа, а как ты думаешь, я хороший?
– Si.
– Мог бы я совершить что-нибудь плохое?
– Не думаю.
– Папа...
Он затаил дыхание.
– Папа, человек, позвонивший в полицию... и рассказавший, где находится Пепе, – это я. Я навел их на след.
Воцарилась тишина. Он почувствовал, что совершил громадную ошибку, открыв то, что должно было оставаться тайной. Папа смотрел на него отсутствующим взглядом.
– Это ты настучал на Пепе? – все еще не веря, спросил он.
– Да.
– А как ты узнал, где он находится?
– Я увидел его вчера, узнав по фотографии из газеты. Я думал об этом весь день. Затем рассудил, что будет лучше, если я обо всем расскажу.
– Но... это предательство, Сиксто.
– Нет.
– Ведь ты настучал на Пепе!
– Да.
– Почему? Почему ты это сделал?
– Потому, что он плохой.
Несколько секунд Папа молчал. Затем, почесав затылок, сказал:
– Если Пепе плохой, то почему Зип говорит?..
– Просто Зипу хочется быть великим. Он думает, что если он пустит в ход кулаки, то он – уже большой человек. Но ведь у каждого – своя собственная жизнь и не надо в нее вмешиваться. Папа, послушай, пожалуйста. – Он вдруг почувствовал, как к горлу подкатил ком. Сильно сжав руку Папа, он произнес: – Если мы это совершим, то можем уже не остановиться, слышишь меня?
– Слышу. Si, si.
– Сейчас мы идем за Зипом, а кончим, как Пепе. Мы еще больше опозорим наш barrio и сделаем хуже только себе.
– Si, si, comprendo[23].
– Papa, quien anda al reves anda el camino dos veces. Если мы пойдем не по той дороге, она окажется в два раза длиннее.
– Но... Зип – плохой?
– Да, да.
Одолеваемый сомнениями, Папа произнес:
– Но он покупал мне мороженое. – Все еще озадаченный, он сморщил лоб и, немного помолчав, произнес: – А Пепе тоже плохой?
– Да.
– Сиксто, ты так думаешь один или все так думают?
– Все, Папа. Абсолютно все.
– Мне, Сиксто, хочется быть таким же, как все. Но Зип говорит...
– Папа, мы будем сильны только тогда, когда будем делать добрые дела.
Папа опять задумался. Пожав плечами, обернулся к Сиксто:
– Знаешь, мне совсем не хочется быть плохим.
– Конечно, нет.
– Я хочу быть хорошим.
– Si, si.
Он опять пожал плечами:
– Не знаю, как это правильно сказать по-английски.
– Так ты со мной, Папа?
Засияв от радости, тот ответил:
– Si, я с тобой, Сиксто. – Помолчав, добавил: – Значит, мы оба хорошие парни?
– Да, Папа, – радостно ответил Сиксто. – Мы хорошие парни.
В это время по улице шли еще двое хороших парней. Один из них – лейтенант Питер Бернс, другой – Стив Карелла в одежде священника.
Сейчас Карелла был не в своей тарелке, чувствуя себя по-дурацки. Точно так же он чувствовал себя в церкви, споря с отцом Донованом, который вполне справедливо старался доказать, что задуманный ими план есть не что иное, как издевательство над верой человека в Бога.
– У этого человека нет никакой веры в Бога, – старался опровергнуть его Бернс. – Ему нужен священник лишь по одной причине. Он хочет воспользоваться им как прикрытием, чтобы улизнуть из квартиры.