Источники: ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 1420. Л. 16 об. (1942-1944); Д. 4941. Л. 124 об., 126 (1941, 1945-1946); Д. 6351. Л. 90 (1947); Д. 7669. Л. 90 (1948); Оп. 49. Д. 111. Л. 50 об. (1949).
Подобная нехватка оборудования и животных была повсеместной. В девяти крупных городах Московской области, например в начале военного периода, было в целом 49 ассенизационных машин и 170 лошадей – не так уж и много, учитывая численность городского населения, но это было настоящим богатством по сравнению со всего лишь 19 автомобилями и 80 лошадьми, которые находились в распоряжении властей в 1945 году[94]. Дзержинску в Горьковской области в 1947 году требовались 348 лошадей для уборки улиц, дворов и очистки выгребных ям, но у них было всего 8 лошадей. В целом девяти городам этой области (в том числе и Дзержинску) требовались 802 лошади, но у них было всего 30. Примечателен тот факт, что к 1954 году городские районы все еще обходились всего 35 лошадьми (то есть с 1947 года их количество увеличилось на пять голов) и 13 ассенизационными машинами[95]. То же верно и для Казани, где в 1954 году было всего 23 грузовика и гужевых транспортных средства и 35 лошадей[96]. И все же эти районы находились в лучшем положении по сравнению с некоторыми районами Урала и Западной Сибири. В Кузбассе только в трех крупных городах – Сталинске, Прокопьевске и Кемерове – был хоть какой-то транспорт для ассенизации, практически весь гужевой (было только четыре грузовика, предназначенные для регулярной уборки всей области). В других городах не было постоянного парка машин. Они полностью полагались на периодические выдачи машин местными промышленными предприятиями[97]. В Златоусте Челябинской области, крупнейшем городе после Магнитогорска, в 1950 году было вполовину меньше лошадей, чем требовалось, и лишь одна треть грузовиков от потребности, а в более мелких городах, например Уфалее, средства уборки и вывоза вообще отсутствовали[98].
Ситуация в Молотовской области была еще тяжелее. В распоряжении местных советов в 14 городах с общей численностью населения примерно 750 тыс. человек находилось всего 36 лошадей для мусорных телег. Десять из этих городов могли прибегать к помощи местных предприятий, но дело в том, что и обеспечение предприятий находилось не на надлежащем уровне: вместе они могли мобилизовать только два грузовика и 50 лошадей[99]. Но даже эти данные о ресурсах завышены по сравнению с тем, что тресты очистки могли фактически использовать в своей деятельности, поскольку везде без исключения транспортные средства зачастую перенаправлялись для выполнения других работ. В Горьком городской трест очистки использовал грузовики для грузовых перевозок, а телеги, запряженные лошадьми, отправлял на принадлежавшую ему ферму, чтобы помогать во время посевных и сбора урожая. В Горьковской области ассенизационные машины использовались для перевозки топлива, для вспомогательных работ на местных агропромышленных предприятиях и даже для перевозки хлеба. В Москве, по крайней мере в первые послевоенные годы, ассенизационные телеги использовались для перевозки овощей[100]. Оставляя в стороне последствия перевозки пищевых продуктов в мусоровозах и на ассенизационных транспортных средствах для здоровья населения, можно сделать вывод, что те исправные транспортные средства, которые не затронула нехватка топлива, нельзя было использовать все время для выполнения непосредственных задач.
Каковы последствия подобных обстоятельств? Некоторое представление можно получить из следующего сравнения. В Глазго в середине 1880-х годов было 175 лошадей и 600 железнодорожных вагонов для вывоза примерно 233 тыс. т мусора в год. В Куйбышеве в 1947 году требовалось вывезти 285 тыс. т фекалий и еще 110 тыс. мусора, для чего у властей в наличии было всего 45 лошадей, семь ассенизационных цистерн и 10 мусоровозов[101]. Куйбышев производил примерно на 70 % больше отходов, чем Глазго в Викторианскую эпоху, но в городе было менее трети лошадей по сравнению с Глазго и крошечная часть транспортных средств. Поэтому неудивительно, что в советских городах постоянно было так грязно.
Ни один город не был способен очистить улицы от мусора и экскрементов, которые он производил в течение года. В Москве были лучшие показатели, но все же в городе не удавалось добиться полного контроля над ситуацией вплоть до 1950 или 1951 года. В 1946 и 1947 годах вывозилось лишь около 75 % мусора и менее половины нечистот из городских дворов и с улиц. К 1949 году вывозилось уже более 90 % нечистот, но ГСИ предостерегала, что это была, вероятно, весьма оптимистичная оценка, поскольку критерии – фактически собранный мусор в сравнении с предполагаемым объемом, производимым городским населением, – не учитывали, что в Москве огромная часть населения проживала нелегально и/или была не зарегистрирована[102]. И все же есть другое свидетельство того, что санитарные условия в городе действительно стали намного лучше. В феврале 1948 года, когда в период зимы дворы и выгребные ямы было сложнее всего чистить, практически треть московских выгребных ям была переполнена. В феврале 1951 года количество переполненных выгребных ям и заполненных фекалиями дворов сократилось до 8 %, а потом в течение года снизилось до 4 %[103].
95
Там же. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 6335. Л. 77-78. Я посчитал теоретическую потребность в лошадях по формуле ГСИ: одна лошадь на 1 тыс. человек населения. Я также откорректировал арифметическую ошибку в таблице ГСИ в строке «общая численность населения».
100
ГА РФ. Ф. 9226. Оп. 1. Д. 798. Л. 34 об.-35; Д. 895. Л. 95-95 об. (Горький); Там же. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 6335, 1. 78 (Горьковская область); Д. 4941. Л. 126 (Москва).
102
Советское государство пыталось контролировать перемещения населения, требуя от всех жителей города иметь прописку и быть зарегистрированным по какому-либо адресу. Процесс регистрации позволял должностным лицам проверять, есть ли у человека действующий паспорт (у колхозников не было права на паспорт – это было-одной из мер по ограничению нерегулируемого оттока населения из сельских районов) и имел ли он какое-то право на проживание в данном городе. Если регистрация была одобрена, гражданин получал документ под названием
103
ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 4941. Л. 124; Д. 6351. Л. 88; Д. 7669. Л. 89, 92, 94-5; Оп. 49. Д. 111. Л. 50; Д. 3249. Л. 33.