За пределами Москвы ситуация была менее терпимой. В Горьком в 1947 году общими усилиями городского треста очистки и промышленных предприятий было удалено только 70 % общего объема мусора и сточных вод, и эта цифра снизилась до 50 % в 1951 году[104]. Результаты в других крупных городах была еще меньше: наверное, около трети от общей потребности в Куйбышеве в 1951 году; не более одной четвертой – в Молотове (данные за 1951 и 1954 годы); в Иванове – от 20 до 25 % в 1946-1947 годах и чуть более 40 % в 19521954 годах[105]. Данные для областных городов – загадка, поскольку лишь немногие отчеты ГСИ по областям содержали какие-либо количественные оценки. Одним исключением была Горьковская область, где показатель вывоза мусора в 1947 году составил не более 5 %[106]. Фактически почти во всех перечисленных городах власти знали, что при отсутствии ресурсов у них нет возможностей убрать весь мусор из городов. Они сопоставляли результаты своей деятельности с планами, а не потребностями. И в большинстве случаев эти планы были маленькой частью фактических потребностей. План на 1947 год в Горьковской области, например, предусматривал, что местные тресты очистки вывезут лишь около 6 % мусора и экскрементов, но даже эта довольно скромная цель не была достигнута, как я только что отметил[107]. Во многих отношениях даже эти цифры рисуют чересчур радужную картину. Они основывались на доле мусора, который накопился в данном календарном году и который вывезли тресты очистки (иногда с помощью промышленных предприятий). Они не включают остаток мусора, не убранного с прошлого года. Предположим, что в городе производилось 100 тыс. куб. м мусора и экскрементов в год, но убирать удавалось лишь 50 тыс.; 50 тыс. куб. м оставались в городе. Некоторая часть из них сгнивала, что-то смывалось дождем или исчезало с растаявшем снегом, но то, что оставалось лежать на улицах и дворах города, просто добавлялось к объему новых нечистот, которые этот город производил в следующем году.
В начале 1950-х годов правительство предприняло попытку внедрить новаторскую идею регулярного сбора мусора и нечистот. В теории мусор следовало собирать каждые 8-10 дней летом и каждые 12-15 дней зимой; выгребные ямы следовало опустошать и чистить один раз в неделю летом и один раз в 10-14 дней зимой. За исключением Москвы, эти нормы не получалось выполнить нигде. В Горьком в 1954 году могли собирать мусор только каждые 18-20 дней летом и один раз в месяц зимой; нечистоты вывозили раз в один-два месяца летом и раз в два-три месяца зимой[108]. Однако сам город Горький был чем-то вроде исключения. Такие города, как Казань, Молотов, Иваново и Ярославль, ощущали столь острую нехватку ресурсов и финансирования, что они не могли даже рассматривать возможность применить какую-либо регулярную систему вывоза мусора и нечистот[109].
При более пристальном изучении оказывается, что неудача при внедрении регулярной уборки произошла не только из-за нехватки транспортных средств, лошадей или бензина. Легко упустить из виду тот факт, что сталинская командная экономика в значительной степени использовала рыночные механизмы и так называемый учет прибыли и убытков (хозрасчет, известный в английском языке как «учет расходов»). В послевоенные годы режим ввел (или попытался ввести) строгие бюджетные ограничения в различных областях экономики. Когда в декабре 1947 года была отменена система карточного распределения, ряд заводских столовых закрылся из-за того, что они не могли больше получать достаточно прибыли для покрытия расходов. В начале 1948 года прошли широкомасштабные стихийные забастовки работников железной дороги, которые протестовали против несвоевременной выплаты заработной платы. Эта ситуация возникла из-за того, что правительство решило прекратить покрытие огромных убытков железной дороги[110]. В начале 1950-х годов уборка города также была поставлена на хозрасчетную основу. У нас есть наглядный пример того, как это работало в Куйбышеве. Городское управление очистки работало на базе контрактов, подписанных с местными управлениями жилищного хозяйства центральных районов города. Трест должен был производить регулярную уборку, за которую управления жилищного хозяйства должны были платить аванс, чего они никогда не делали, но они не платили и после того, как трест очистки уже проделал всю работу. Из-за того, что трест очистки работал по хозрасчетной системе, дефицит доходов создавал серьезную проблему. Трест очистки не мог платить работникам зарплату и оплачивать счета и в ответ прекращал убирать те территории, которые не оплачивали его услуги. В отдаленных районах города проблема была иного характера. Трест очистки их не обслуживал, но и никакая другая организация тоже, даже промышленные предприятия, чьи рабочие жили в этих районах. Они просто оставались грязными. Таким образом, дисфункциональная финансовая система и административные конфликты сильно усугубили трудности, вызванные нехваткой ресурсов[111]. И все это возникло не на пустом месте. В последнем примере проблема была обусловлена нежеланием центральных политических и экономических органов в Москве рассматривать санитарные вопросы как приоритетные. Через некоторое время местные советы и/или их тресты очистки опять-таки столкнулись с непреодолимым препятствием – нехваткой средств. В Молотове, например, по различным оценкам, стоимость внедрения регулярной уборки и вывоза мусора и нечистот стоила бы 3 млн рублей в год. Что же получал город при централизованном распределении? 900 тыс. рублей, то есть всего 30 % от требуемого объема финансирования[112].
104
Там же. Ф. 9226. Оп. 1. Д. 798. Л. 35; Там же. Ф. A-482. Оп. 49. Д. 3240. Л. 35-6. Возможно, что данные по Горькому очень оптимистичны. ГСИ предполагала, что каждый житель производил 0,5 куб. м мусора и 0,5 куб. м фекалий в год. В отчетах ГСИ по другим городам использовалась формула с 0,5 куб. м мусора и 1 куб. м фекалий. С другой стороны, при калькуляции необходимо вычесть из общего количества домов дома с канализацией – примерно треть в 1951 году, потому что для них не требовалась перевозка экскрементов, а также те фекальные стоки, которые можно было вывезти на близлежащие фермы в качестве удобрения.
105
Там же. Ф. A-482. Оп. 49. Д. 3243. Л. 18 (Куйбышев); Д. 3950. Л. 22; Д. 8862. Л. 40 (Молотов); Оп. 47. Д. 4925. Л. 192; Оп. 49. Д. 1610. Л. 15-16; Д. 8836. Л. 21 (Иваново). В отчетах по Куйбышеву написано, что город убирал только 20 процентов от накопленного мусора, но их собственные данные предполагают что-то около 40 %. Эти цифры основаны на совокупном количестве твердых отходов и фекальных стоков. Муниципальный трест очистки получал помощь от промышленных предприятий в плане удаления мусора, но не в плане перевозки сточных вод. Таким образом, меньше всего для вывоза собиралось экскрементов.
106
В отчете 1947 года приведены данные по населению девяти крупных городов (включая Дзержинск), а также по объему удаленного мусора. Используя формулу, которая приведена в отчете о городе Горький, для расчета одного кубометра мусора и экскрементов, ежегодно производимых одним человеком, можно вычислить, что муниципальные тресты очистки вывозили менее 5 % общего объема мусора, см.: ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 6335. Л. 77-78.
109
Там же. Д. 7324. Л. 137 (Казань); Д. 8836. Л. 20-21 (Иваново); Д. 8862. Л. 39-40 (Молотов); Д. 8856. Л. 85 (Ярославль). Существенно то, что все эти ссылки относятся либо к 1953, либо к 1954 году. Ярославль фактически все-таки внедрил способ регулярного сбора и вывоза мусора в одном из центральных районов, но он оказался «неэффективным».
112
ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 49. Д. 3250. Л. 22. Примеры других городов см.: Там же. Д. 3261. Л. 19 (Челябинск, 1951); Оп. 47. Д. 7656. Л. 69; Оп. 49. Д. 8835. Л. 12 (Горьковская область, 1948-1949, 1954). Ухудшало ситуацию то, что когда местные советы получали средства на расширение деятельности по уборке, они могли сами перенаправить средства на другие цели. См. пример Казани в 1953 году: Там же. Д. 7324. Л. 137-138.