Старец Лев особенно любил молодого послушника, ласково называя его Сашей. Но из воспитательных побуждений испытывал при людях его смирение. Делал вид, что гремит против него гневом.
С этой целью дал ему прозвище «Химера». Под этим словом он подразумевал пустоцвет, который бывает на огурцах. Но за глаза про него говорил: «Великий будет человек».
При конце жизни старец Лев призвал батюшку о. Макария и сказал ему об о. Амвросии:
— Вот человек больно ютится к нам, старцам. Я теперь уже очень слаб. Так вот я и передаю тебе его из полы в полу, владей им, как знаешь.
Думается, что эти полы великих старцев были для близкого к ним ученика подобием милоти Илииной, брошенной на Елисея.
После смерти старца Льва брат Александр стал келейником (1841-1846) старца Макария. В 1842 г. он был пострижен в мантию и наречен Амвросием (память 7 декабря). Затем последовало иеродиаконство (1843), а через два года (1845) — рукоположение во иеромонаха.
Для этой цели (посвящения) о. Амвросий поехал в Калугу. Был сильный холод. Отец Амвросий, изнуренный постом, схватил сильную простуду, отразившуюся на внутренних органах. С этих пор он уже никогда не мог поправиться по-настоящему.
Вначале, когда о. Амвросий еще как-то держался, однажды приезжал в Оптину Преосвященный Николай Калужский. Он сказал о. Амвросию:
— А ты помогай о. Макарию в духовничестве. Он уж стар становится. Ведь это тоже наука, только не семинарская, а монашеская.
Отцу Амвросию было тогда 34 года. Ему часто приходилось иметь дело с посетителями, передавать Старцу их вопросы и давать от Старца ответы. Так было до 1846 г., когда после нового приступа своего недуга о. Амвросий был вынужден по болезни выйти за штат, будучи признан неспособным к послушаниям, и стал числиться на иждивении обители как инвалид. Он с тех пор уже не мог совершать Литургии; еле передвигался, страдал от испарины, так что переодевался и переобувался по нескольку раз в сутки. Не выносил холода и сквозняков. Пищу употреблял жидкую, перетирал теркой, вкушал очень мало.
Несмотря на болезнь, о. Амвросий остался по-прежнему в полном послушании у Старца, даже в малейшей вещи давал отчет ему.
Теперь на него была возложена переводческая работа, приготовление к изданию святоотеческих книг. Им была переведена на легкий, общепонятный славянский язык «Лествица» Иоанна, игумена Синайского.
«Можно думать, — говорит составитель его жития, — что эти книжные занятия имели для о. Амвросия и весьма важное воспитательное значение в жизни духовной. Один из участников этих занятий, между прочим, пишет: “Как щедро были награждены мы за малые труды наши! Кто из внимающих себе не отдал бы нескольких лет жизни, чтобы слышать то, что слышали уши наши: это объяснения старца Макария на такие места писаний отеческих, о которых, не будь этих занятий, никто из нас не посмел бы и вопросить его; а если бы и дерзнул на сие, то несомненно получил бы смиренный ответ:
— Я не знаю сего, это не моей меры; может быть, ты достиг ее, а я знаю лишь: даруй ми, Господи, зрети моя прегрешения! Очисти сердце, тогда и поймешь”»295.
Этот период жизни о. Амвросия был самым благоприятным для прохождения им искусства из искусств — умной молитвы. Однажды старец Макарий спросил своего любимого ученика о. Амвросия:
— Угадай, кто получил свое спасение без бед и скорбей?
Сам старец Амвросий приписывал такое спасение своему руководителю старцу Макарию. Но в жизнеописании этого Старца сказано, что «прохождение им умной молитвы, по степени тогдашнего духовного возраста его, было преждевременным и едва не повредило ему»296.
Главною причиною сего было то, что о. Макарий не имел при себе постоянного руководителя в этом высоком духовном делании. Отец же Амвросий имел в лице о. Макария опытнейшего духовного наставника, восшедшего на высоту духовной жизни. Поэтому он мог обучаться умной молитве действительно «без бед», т. е. минуя козни вражии, вводящие подвижника в прелесть, и «без скорбей», приключающихся вследствие наших ложноблаговидных желаний, которыми мы себя часто обманываем. Внешние же скорби (как болезнь) считаются подвижниками полезными и душеспасительными. Да и вся, с самого начала, иноческая жизнь о. Амвросия, под окормлением мудрых старцев, шла ровно, без особых преткновений, направляемая к большему и большему совершенствованию духовному.
295
Жизнеописание в Бозе почившего Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия. М., 1900. Ч. 1. С. 51. —