В желании сделать приятное и мне Старец подарил мне деревянную чашу работы оптинских монахов с весьма знаменательной надписью на ней: “Бог Господь простирает тебе Свою руку, дай Ему свою”. Затем дал мне книжки: “Некоторые черты из жизни приснопамятного основателя Алтайской духовной миссии архимандрита Макария Глухарева”; потом “Учение о благих делах, необходимое для вечного спасения”; далее “Не осуждать, а молчать — труда мало, а пользы много”; “Как живет и работает Государь император Николай Александрович”; “Молитвы ко Пресвятой Богородице Нила Сорского”.
И все эти книги, когда я их потом просмотрел, действительно оказались чрезвычайно полезными и безусловно необходимыми именно мне. Как для примера укажу на следующее: имея страшную массу работы по переписке, по подготовке к лекциям, к беседам частного характера, благодаря почти беспрерывным посещениям людей, интересующихся совершившимся во мне переворотом, равно как и другими вопросами, я всегда затруднялся, как распределять свое рабочее время и свою работу; и нигде не мог найти на этот предмет прямого указания. Каково же было мое удовольствие, когда в книжке “Как живет и работает Государь император...” я увидал способ равномерного распределения работ в виде записи в начале дня их распорядка. Это сразу устроило меня и избавило от чрезвычайно неприятных затруднений»378.
Прозорливость старца Анатолия
Рассказ матери Николаи
Мать Матрона (Зайцева), в пострижении в мантию с именем Николаи, ныне здравствующая в Бар-Граде в Италии, сообщила нам следующее.
«Восьми лет я осиротела, четырнадцати я ушла в монастырь по благословению одного прозорливого старца — о. Афанасия. Монастырь был бедный, а я еще беднее. Там прожила пять лет. Поехала в Оптину Пустынь за благословением переменить обитель. В то время был еще жив о. Иосиф. Я спросила его, как и куда лучше, а батюшка Иосиф сидел на диване в белом подряснике, как ангел, и смотрел в крест своих четок и сказал, что нет благословения менять обитель, а надо продолжать жить на месте. И я успокоилась, получив благословение и у о. Анатолия.
Потом поехала в 1909 г. и от радости сказала:
— Видите, Батюшка, я опять приехала?
А Батюшка мне ответил:
— Эго что, что приехала к нам, вот через четыре года пойдешь в Италию.
Вот тут я ничего не ответила, решив хранить это, как тайну, спросить не смела, а думать еще больше. Вот прошло два года. Поехала опять. Заехала в Калугу, там встретила блаженного Никитушку, который мне сказал, что я два года как-нибудь проживу, и велел сказать батюшке Анатолию, что я его встретила. Батюшка удивился и сказал, что он великий человек. А я говорю:
— Вот блаженный Никитушка мне сказал, что я проживу два года. Видимо, я умру.
А батюшка Анатолий отвечает:
— Нет, это не к смерти, а к перемене, через два года будет перемена. Вот наш архимандрит Варсонофий прожил 11 лет, и его перевели в Голутвин. Так и тебе будет перемена.
Но и тут я не сумела спросить, так ведь я помнила о четырех годах, как было ранее сказано, терпела и ждала.
Вот в 1913 г. комитет решил приступить к постройке подворья в Бари. Решили взять меня туда. В это время одна семья поехала в Оптину Пустынь, с нею батюшка о. Анатолий прислал мне иконку и говорит:
— Скажите ей: ведь не верила, а вот Бог благословит, пусть едет.
Батюшка показал мне адрес, где я буду жить, но я, конечно, не помню.
Прожила год с большим трудом, пишу:
— Батюшка, благословите приехать. Здесь очень трудно, ведь я привыкла быть в монастыре.
Батюшка мне ответил:
— Бог благословит, приезжай.
Я так обрадовалась и даже не стала ждать разрешения от Палестинского Общества — так, думаю, зачем? Ведь я больше не вернусь в Бари. В то время были наши тульские паломники, я уехала в Иерусалим, а потом домой.
Через три дня была уже в Оптиной Пустыни. Прихожу к батюшке Анатолию, первое его слово:
— Ну что, побывала в Иерусалиме?
— Да, Батюшка. Вашими святыми молитвами.
— Ну, вот побудешь у нас, а потом обратно.
— Обратно? Нет, Батюшка, я больше не поеду в Бари. Я уже сдала свой паспорт, да я теперь больше не состою на службе. Ведь я уехала, не получив разрешения.
Батюшка ответил:
— Это ничего, все будет хорошо.
Прожила я в Оптиной почти две недели, и все время Батюшка говорил:
— Ведь твой дом в Бари.
А я все говорю:
— Нет, нет! Я не поеду в Бари!
Наконец, решилась сказать:
— Батюшка, ведь вы меня благословили приехать, а теперь вот надо обратно ехать.