Батюшка ответил:
— Да, очень хорошо, что приехала — нас повидаешь и своих родных. Ведь ничего не знаешь, что будет.
И Батюшка сказал, подойдя к образу Божией Матери:
— Матерь Божия! Тебе ее поручаю. Управь Ты Сама.
После этих слов я не смела ничего говорить, а только слушала, и я стала просить благословения уехать. Батюшка спрашивает:
— Куда?
Я отвечаю:
— В Тулу.
— Не в Тулу, а в Бари. Но теперь вот я скажу день, когда надо ехать в Москву к моим духовным детям, войти в три дома, но только не заезжая в Тулу.
Я, конечно, по неопытности заехала на один день в Тулу, а когда приехала в Москву, мне говорят:
— А как жалко, что не приехали вчера, так как был ваш председатель тут.
Ну ничего, стали спрашивать, как и что. Я сказала, что не хотела возвращаться в Бари. Тут, конечно, детки Батюшки стали уговаривать, и что они все устроят, по-старому все будет. Хорошо. Пришлось взять обратно паспорт и ехать. Батюшка говорил, что там князь поможет во всем.
— Где, Батюшка, князь? Ведь князь в Петербурге, а я еду в Бари!
И мы приехали в один день, как будто сговорились».
На этом мы прерываем рассказ матери Николаи и продолжим его в жизнеописании старца Нектария, ибо речь будет идти о нем379.
Рассказ Елены Карцовой
(Осень 1916 года)
Написали мне, что старец Анатолий Оптинский собирается в Петербург и остановится у купца Усова.
Все мы втроем — брат, сестра и я — в положенный день отправились к Усовым. Купец Усов был известным благотворителем, мирским послушником Оптинских старцев. Когда мы вошли в дом Усовых, мы увидели огромную очередь людей, пришедших получить старческое благословение. Очередь шла по лестнице до квартиры Усовых и по залам и комнатам их дома. Все ждали выхода Старца. Ожидало приема и семейство Волжиных — обер-прокурора Святейшего Синода. В числе ожидающих стоял один еще молодой архимандрит, который имел очень представительный и в себе уверенный вид. Скоро его позвали к Старцу. Там он оставался довольно долго. Кое-кто из публики возроптал по сему поводу, но кто-то из здесь же стоящих возразил, что Старец не без причины его так долго держит. Когда архимандрит вышел, он был неузнаваем: вошел к Старцу один человек, а вышел совсем другой! Он был низко согнутый и весь в слезах, куда девалась гордая осанка! Их тайный разговор одному Богу известен! Вскоре показался сам Старец и стал благословлять присутствующих, говоря каждому несколько слов. Отец Анатолий внешностью очень походил на иконы преподобного Серафима: такой же любвеобильный, смиренный облик. Это было само смирение и такая, непередаваемая словами, любовь. Нужно видеть, а выразить в словах — нельзя!
Когда мы шли к Усовым, брат и сестра заявили, что им нужно от Старца только его благословение. Я же сказала им, что очень бы хотела с ним поговорить. Когда до нас дошла очередь, Старец благословил брата и сестру, а мне говорит:
— А ведь ты поговорить со мной хотела? Я сейчас не могу — приди вечером.
Старец уразумел мое горячее желание, хотя я не выразила его словами! Вечером я снова вернулась к Усовым. Много лиц сидело и дожидалось очереди быть принятыми Старцем. Члены семьи Усовых стали упрекать сидевшую публику в том, что люди чрезмерно обременяют слабого и болезненного Старца. Принимает он людей все ночи напролет. Нога его в ранах, страдает он грыжей, он чуть живой. Мне стало стыдно отнимать время у Старца, и я ушла домой, не повидавши его. Но теперь думаю, что если прозорливый Старец сказал прийти, надо было не уходить, а дождаться приема. Как мне потом рассказывала моя тетя Елена Александровна, близко знавшая весь оптинский быт, старец о. Анатолий вообще почти не спал, всего себя отдавая молитве и служению людям. Единственно, когда он себе позволял отдых, — на утрени во время чтения кафизм, когда все в церкви садились. Тогда Старец позволял себе вздремнуть. Некоторые, не знавшие его повседневной жизни, удивлялись, что Старец спит в церкви, но ведь это были единственные минуты его отдыха за все сутки.
Недаром ноги его были в ранах от стояния и было страдание грыжей от земных поклонов. У меня до сих пор хранится присланный мне в 1907 г. через тетю образ святителя Николая — моего небесного покровителя.
Из воспоминаний матушки Евгении Григорьевны Рымаренко380
380
Матушка Евгения Григорьевна Рымаренко († 1963), супруга прот. А. А. Рымаренко, оставила весьма обстоятельные воспоминания, вернее, дневник всех ее посещений старца Нектария. См.: