... Словом, совершается с человеком, вызывающим духов, которые пророчествуют именем Божиим, а Господь не посылает их, то, что предрекал когда-то пророк Иеремия: Мечем и голодом будут истреблены эти пророки, и народ, которому они пророчествуют, разбросан будет по улицам города от голода и меча... и Я изолью на них зло их (Ср.: Иер. 14, 15-16).
После этих слов Старец закрыл глаза, тихо склонил на грудь голову. Я же, не могу даже сейчас подыскать подходящего слова, был в каком-то непривычном для меня, непонятном мне состоянии.
Да и неудивительно: вероятно, это состояние испытывал бы всякий человек, которому перед его глазами выложили бы всю его душу, все его затаенные мысли и желания.
Нарисовали бы перед ним картину всего его печального будущего. В особенности если принять во внимание, что я многого из того, что говорил мне Старец на протяжении трех-четырех часов, не мог запомнить, и вышеприведенную беседу передаю конспективно.
Словом, я решительно не могу сейчас ясно, сознательно сказать, что я пережил, о чем я думал в эту небольшую паузу. Помню только одно, что я инстинктивно предчувствовал, что это еще не все, что будет еще что-то «последнее», «самое большое» и «самое сильное» для меня.
И я не ошибся.
Старец, не открывая глаз, как-то особенно тихо, особенно нежно нагнулся ко мне и, поглаживая меня по коленам, тихо-тихо, смиренно, любовно проговорил:
— Оставь... брось все это. Еще не поздно... иначе можешь погибнуть... мне жаль тебя...
Великий Боже! Я никогда не забуду этого поразившего мою душу и сердце момента. Я не могу спокойно говорить об этом без слез, без дрожи и волнения в голосе, когда бы, где бы и при ком бы я ни вспоминал этого великого момента духовного возрождения в моей жизни...
Если Савл, увидевши свет Христа, упал на землю; Савл, который шел и открыто вязал и отдавал в темницы исповедующих Христа; от которого могли при его приближении прятаться, бежать, — то что должен был чувствовать я, который предательски духовно грабил и убивал человеческие души, пользуясь их доверием, их жаждой правды, которым в раскрытые уста, ожидавшие благотворной росы от источника живой воды, медленно вливал капли страшного яда; что должно было быть со мной при этом поразившем мою душу и сердце, озарившем меня неземном свете, я предоставляю судить каждому из вас, милостивые государыни и милостивые государи, так как пытаться передать это словами — значит исказить этот великий и серьезный факт.
Когда я пришел в себя, первым моим вопросом к Старцу было:
— Что мне делать?
Старец тихо встал и говорит:
— На это я тебе скажу то же, что Господь Иисус Христос сказал исцеленному гадаринскому бесноватому: Возвратись в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог (Ср.: Мк. 5, 19). Иди и борись против того, чему ты работал. Энергично и усиленно выдергивай те плевелы, которые ты сеял. Против тебя будет много вражды, много зла, много козней сатаны, в особенности из того лагеря, откуда ты ушел, и это вполне понятно и естественно... но ты иди, не бойся... не смущайся... делай свое дело, что бы ни лежало на твоем пути... и да благословит тебя Бог!...
Когда я вышел, к очевидному удовольствию келейника и ожидавших Старца посетителей, я уже был другим человеком.
Со старым все порвано. Передо мною стояла одна задача: скорее, как можно скорее ликвидировать все прошлое.
Я чувствовал и знал, чувствую и знаю это и сейчас, что все мои ошибки, все заблуждения и грехи прошлого, как бы я, с помощью Господа, ни силился уничтожить их, будут, как сорная трава, долго еще встречаться на моем пути и иногда случайно спутывать мои ноги.
Будут вылезать на поверхность моей работы против того, чему служил я на протяжении многих лет, и будут всячески тормозить мне мою новую деятельность.
Я знал и знаю, что родоначальник этого учения — дух тьмы — через армию его несчастных воинов будет всеми силами препятствовать моему служению правде, дискредитировать меня моими же прошлыми грехами и заблуждениями. Люди не скоро поймут, что то была ужасная, мучительная школа...
Когда я вышел из Скита, когда за мной затворились его святые ворота, я понял, что теперь все, что нужно было для меня, дано мне...436
436