— Вы слабости какие в нем заметили?
— Нет, он строгой жизни.
— Недостатки что ли какие есть?
— Нет никаких.
— За кого вы его почитаете?
— За святого.
— Что, он грамоте знает?
— Ученый.
— Что вы сомневаетесь! Не сомневайтесь. Умная голова не только два стада, и десять может пасти.
Так и успокоились.
А отец-то Игнатий раза два к Преосвященному при мне уже бегал, и когда был поставлен иеродиаконом, то с вечера примочил волосы, заплел, да после и расчесал, надел парчовый стихарь, а в лаптях. Как стал на амвон, о. Феодор его подозвал.
— Ты, — говорит, — павлин, хвост-то распустил, посмотри на ноги-то; поди сними стихарь-то.
Тот оскорбился и убежал ночью к Преосвященному Иерониму жаловаться, что пристыдил, посрамил меня, а Преосвященный и прислал его к о. Феодору, чтобы на поклоны поставил. Отец Феодор никого из братии не удерживал в монастыре силою и говорил:
— У меня ворота отворены для всех, кто хочет выходить.
А уж не терпел слова “не хочу”, и слышать не мог»88.
Взгляды о. Феодора характеризует и следующий случай. «Однажды о. Феодору необходимо было, по монастырским нуждам своим, поехать в Москву, где и пробыл он месяца два. В это время приходили к нему усердствующие всякого звания люди, ради совета и пользы душевной, а благородные господа почти каждый день приглашали его к себе кушать, присылая за ним своих лошадей. У одного господина случилось о. Феодору таким образом встретиться и кушать вместе с другими настоятелями и игуменами московских монастырей. Зашел между ними разговор о монашеских одеждах. Вероятно, старец, как пустынник, одет был скудно, и тем невольно как бы укорял московских отцов, одетых не по-пустыннически. Московские отцы говорили, что им, в столичном городе, нельзя носить одежды из простой и дешевой материи, и спрашивали у о. Феодора мнение его об этом. Отец Феодор сказал: “Могли бы вы, святые отцы, иметь благословное себе оправдание, если бы при пострижении, пред Святым Евангелием, давали свои обеты о претерпении нищеты по другим каким правилам; но как чин пострижения один и обеты одни, то немного требуется толкования. По страстям же толковать и послаблять себе — это в свое время послужит только в осуждение таковым себе потакателям. Неприлично духовным людям иметь богатое платье, келейных служителей светских с пуклями, также богатые кареты, как знак любви к пышности”»89.
«Между тем в 1774 г. случилось обстоятельство, имевшее важное значение для всего братства Санаксарской обители: о. Феодора неожиданно постигло тяжкое испытание. Виновником его бедствия был тогдашний темниковский воевода Нилов. За несколько лет перед этим он упросил о. Феодора быть его духовным отцом, на что последний согласился, но не иначе как под условием, чтобы духовный сын повиновался ему во всем, что касается спасения души. Сначала он, действительно, был послушен своему духовному отцу но потом стал нарушать посты, делать притеснения городским жителям и при каждом удобном случае брать с них поборы. Все увещания и обличения о. Феодора были тщетны. Наконец, одно обстоятельство до крайности огорчило старца: в самую горячую пору полевых работ воевода заставил крестьян строить ему покои; крестьяне пришли к о. Феодору с просьбой заступиться за них перед воеводой, выпросить им позволение убрать поля, чтобы не погибнуть с голода. Тронутый их бедствием, старец поехал в Темников. Воевода, давно наскучив его наставлениями и упреками, велел позвать его в канцелярию: здесь старец не затруднился высказать ему все, что считал своим долгом сказать, по поводу беззаконных поступков своего духовного сына, а этот последний приказал немедленно составить протокол, что настоятель Санаксарской пустыни перед зерцалом90 называл его грабителем и другими оскорбительными именами. Началось дело, по которому состоялось определение: Санаксарского настоятеля, как человека беспокойного, отправить в Соловецкий монастырь в число братства. В виде снисхождения к виновному приказано было отпустить с ним в сундуках его имение, сделав ему предварительно опись. Когда явился чиновник для описания имущества, о. Феодор показал ему шерстяной войлок с жесткой подушкой, овчинную шубу, мантию, рясу и сказал: “Описывайте”. В этом состояло все его богатство»91. В Соловках о. Феодору пришлось пробыть лет десять, пока о. Феофан не попал в келейники к митрополиту Гавриилу, который добился пересмотра этого дела и реабилитации о. Феодора.
90
Введенная Петром I эмблема «законности», помещавшаяся на столе в судебных и др. учреждениях. —