Старец, как психолог, знал, каким способом достигнуть своей цели. Вот пример. Жил недалеко от Оптиной один барин, который хвастался, что как взглянет на о. Леонида, так его насквозь и увидит. Приезжает раз к Старцу, когда у него было много народа. Был он высокий, тучный. А у старца о. Леонида был обычай, когда он хотел произвести на кого особое впечатление, то загородит глаза левой рукой, точно от солнца, приставив ее козырьком ко лбу. Так поступил он при входе этого барина и сказал:
— Эка остолопина идет! Пришел, чтобы насквозь увидеть грешного Льва, а сам, шельма, 17 лет не был у исповеди и Святого Причащения.
Барин затрясся как лист и после каялся и плакал, что он грешник неверующий и действительно 17 лет не исповедовался и не причащался Святых Христовых Таин. Другой случай. Приехал в Оптину помещик П. и, увидев Старца, подумал про себя:
— Что же это говорят, что он необыкновенный человек! Такой же, как и прочие, необыкновенного ничего не видно.
Вдруг Старец говорит ему:
— Тебе все дома строить. Здесь вот столько-то окон, тут столько- то, крыльцо такое-то!
Нужно заметить, что П. по пути в Оптину увидел такую красивую местность, что вздумал выстроить там дом и составлял в уме план, какой он должен быть и сколько окон, в чем и обличил его Старец. Когда П. стал исповедоваться, о. Лев напомнил ему забытый им грех, который он даже за грех не считал. Тогда П. признал Старца за необыкновенного человека.
Еще однажды был случай, когда один приезжий господин объявил Старцу, что приехал на него «посмотреть». Старец встал с места и стал поворачиваться перед ним:
— Вот, изволите посмотреть меня.
Господин пожаловался на Старца настоятелю, который ему возразил, что Старец святой, но по его словам был ему и ответ. Приезжий после этого немедленно вернулся к Старцу, кланяясь ему земно и говоря:
— Простите, Батюшка, я не сумел вам объяснить о себе.
Старец выслал из келлии присутствующих и беседовал с приезжим два часа. После этого последний прожил в Оптиной месяц, часто ходил к Старцу, потом писал ему письма, объясняя, что он был в отчаянном положении и что Старец оживил и воскресил его.
Славный и знаменитый герой Отечественной войны, находясь по пути со своей частью поблизости от Оптиной Пустыни, заглянул в Скит к старцу отцу Льву. Старец спросил у него его фамилию.
— Кульнев, — отвечал генерал, — я остался после отца малолетним, поступил в учебное заведение, окончил курс наук и с того времени нахожусь на службе.
Старец:
— А где же ваша матушка?
Кульнев:
— Право, не знаю, в живых ли она находится, или нет. Для меня, впрочем, это все равно.
Старец:
— Как так? Хорош же вы сынок.
Кульнев:
— А что же? Она мне ничего не оставила, все имение раздала, потому я и потерял ее из виду.
Старец:
— Ах, генерал, генерал! Что мелешь? Мать тебе ничего не оставила, а все прожила. И как это ты говоришь, что все она раздала? А вот об этом-то ты и не подумаешь, что она едва могла перенести удар лишения твоего родителя, а своего супруга; и с этого времени и до настоящего стоит перед Богом, как неугасимая свеча, и, как чистая жертва, посвятила свою жизнь на всякое злострадание и нищету за благо своего единственного сына Николушки. Вот уже около тридцати лет она проходит такой самоотверженный подвиг. Неужели же эти ее молитвы для своего Николушки не наследство? У многих генералов, при всех изысканных средствах, дети не лучше прохвостов, а Николушка и без средств, да вот генерал!
Глубоко потрясли Кульнева эти простые, но и правдивые старческие слова. Обратившись к святым иконам, он зарыдал. Затем генерал при бесчисленных благодарностях спросил адрес своей матери. А прибывши к ней, он пал на колени и на коленях подполз к ее кровати и расцеловал у нее руки и ноги... Старушка чуть не умерла от радости...
Очень характерен рассказ одного афонского монаха133, посетившего старца Льва. Монах был одет в мирскую одежду, однако Старец, называя его афонским монахом, запретил ему становиться перед собой на колени, как это делали миряне. Среди присутствующих был человек, который сознался, что не исполнил старческое приказание. Он не бросил курение, как приказал ему Старец. Отец Лев грозно приказал вывести этого человека вон из его келлии. Потом пришли три женщины в слезах. Они привели одну ума и рассудка лишившуюся... Они просили о больной помолиться. Старец надел на себя епитрахиль, возложил конец епитрахили и свои руки на главу болящей и, прочитавши молитву, трижды главу больной перекрестил и приказал отвести ее на гостиницу. «Сие делал он сидя, потому что уже не мог встать, был болен и доживал последние свои дни». Когда о. Парфений пришел к Старцу на другой день, вчерашняя больная пришла совершенно здоровой, а выгнанный господин пришел просить прощения. Старец его простил, но повторил свое приказание. Афонский монах ужаснулся, что Старец, не боясь вреда для себя, творит исцеления. Старец ответил: