Все эти мысли, изложенные во втором «Трактате о государственном правлении», по сути дела обосновывали необходимость свержения Якова II. А поскольку конституционная парламентарная монархия является, по Локку, наилучшим из государственных устройств, то выход революции за пределы требований ее установления он считал ошибочным и опасным, ведущим к страшным потрясениям и бедствиям. «Два трактата о государственном правлении» подводили теоретический фундамент под назревавший и вскоре совершившийся переворот 1688 г. Локк направлял своих читателей к выводу, что революция против монархического деспотизма — это верх гражданского разума и справедливости, но дальнейшие революционные преобразования для Англии бессмысленны. Получалось, что народ Англии, избавившись от королевского произвола, тем самым полностью исчерпывает свое право на революцию и принцип его суверенитета тем самым утрачивает практический смысл.
Компромиссная позиция между абсолютной монархией и республикой, которую отстаивает Локк в «Двух трактатах...», опиралась на реальные политические условия, вскоре завоеванные дворянско-буржуазным блоком. В своей политической программе Локк конкретизирует эту позицию как теорию разделения властей. Теория эта вполне соответствовала политической практике после 1688 г., когда к рулю правления пришли виги и затем исполнительная власть попеременно стала попадать в руки то торийских, то вигских министерских кабинетов. Согласно защищаемому Локком принципу разграничения прерогатив, верховная, законодательная власть принадлежит буржуазному парламенту, который решает вопросы «по воле большинства», подобно тому как в механике Ньютона движение тела происходит в сторону действия преобладающих сил. Эта «воля», по убеждению Локка, закрепляет буржуазно понимаемые свободы совести, слова, печати, собраний и, разумеется, частной собственности. Исполнительная власть, включающая в себя судебную, военную и федеративную (т. е. сношения с другими государствами), передается кабинету министров и лишь отчасти королю. Все эти полномочия четко определяются и регулируются законами, строго контролируются парламентом.
Локкова теория разделения властей, по замечанию К. Маркса, явилась своего рода аналогом промышленного разделения труда. Затем она была перенесена Ш. Монтескье на французскую предреволюционную почву, но претерпела изменения: в самостоятельную власть была выделена судебная. Так складывался компромиссный и осторожный буржуазный либерализм, прекращавший всякие разговоры о «свободах», как только самодеятельность низов достигала размеров, опасных для господствующего класса. Теория естественного права и общественного договора не только была философско-исторической предпосылкой либерализма, но и непосредственно входила в состав его политической концептуальной части. Далее, в XIX в., классическом веке теорий фритреда, это учение получило развитие в политических сочинениях Дж. С. Милля; Макферсон в своей известной истории политических теорий XVII века (1962) назвал либерализм «собственническим индивидуализмом». И именно Локковой концепцией датируется начало всех буржуазно-индивидуалистических построений Нового времени.
Конечно, принцип индивидуализма как таковой был провозглашен еще раньше, уже в эпоху Возрождения, когда он соединял в себе не только безграничный эгоизм («титанизм») и универсальность творческих интересов и практических устремлений, но также и неразборчивость при определении средств на пути к личному счастью (аморализм). Но только Джон Локк тесно связал в своей аргументации этот принцип с его экономической основой и в то же время попытался освободить его от агрессивной беспринципности. Это была иллюзорная попытка, но отдадим должное Локку: его «человек», будучи по генезису будто бы независимым от общественных связей, самоправным и самовластным существом, все-таки не имеет права быть эгоцентристом и обязан как бы «оберегать» остальное человечество от бедственных и катастрофических последствий неверных решений, обязан учить и воспитывать людей[97].
97
Ср.