Фанатичные современники сразу разгадали, кто автор «Разумности христианства», и поняли, что он вовсе не собирается доказывать, что христианство разумно, так что в этой книге имеется только видимость ортодоксальности и борьбы с деистами и атеистами. На Локка напали ученый-кальвинист Джон Эдварс и англиканский епископ Эдуард Стиллингфлит. Последний хорошо понял, что все методологические истоки «Разумности христианства» ведут к «Опыту о человеческом разумении», и начал публичную философско-теологическую полемику именно против «Опыта...».
Современные нам буржуазные исследователи, как, например, Р. Ашкрафт и Ф. Абраме, все-таки считают, будто в «Разумности христианства» резко возросли симпатии Локка к религиозной вере, а теория познания «Опыта...» претерпела здесь сквозную переформулировку и именно теперь, через изъявление покорности разума вере, ее проблемы получили «окончательное» разрешение[107]. Из того, что было сказано выше, видно, что это неверно.
Конечно, на «Разумности христианства», и не только на этом произведении, лежит отпечаток того, что Локк опасался ссориться с англиканской церковью и считал эту ссору недопустимой для себя с точки зрения своих связей с правящими после 1688 г. кругами. Комментаторы уже давно обратили внимание на то, что Локк одобрительно подчеркивал осторожную, иногда двусмысленную и часто уклончивую манеру высказываний евангельского Христа[108]. Уклончиво и иногда двусмысленно предпочитает высказываться и сам Локк.
Английский купец или фабрикант был связан с религией по традиции, она была нужна и для воспитания в покорности рабочих и служащих. В конце XVII в. и позднее, «в противоположность материализму и деизму аристократии, именно протестантские секты, которые доставляли и знамя и бойцов для борьбы против Стюартов, выставляли также главные боевые силы прогрессивного среднего класса...»[109]. Локку не годилось вступать в конфликт с кальвинистами. Что касается англикан, то он учитывал, конечно, что их церковь вполне сумела приспособиться к новому режиму и нужна ему. Приспособляемость и беспринципность англиканской церкви вошли в поговорку. Они превосходно высмеяны в народной политической песне «Брейский викарий», которую Ф. Энгельс в 1882 г. перевел на немецкий язык[110].
Не Локку было подрывать союз Вильгельма III Оранского с англиканской церковью, и он предпочел оставить свой деизм в завуалированном виде. Но и Э. Коллинз, и другие деисты XVIII в. исходили из Локка, в нем они видели своего авторитетного наставника[111]. Никто из них — и вполне справедливо — не обращал внимания на то, что в «Разумности христианства» декларативно отвергался деизм как «ложная» точка зрения. И если в «Опытах о законе природы» истинной моралью считалась та, что заложена в божьих заповедях, то из «Опыта о человеческом разумении» и «Разумности христианства» вытекает, что только соотнесение веры с подлинной моралью могло бы оправдать первую. Локк оказался на пороге кантовского вывода, что для возникновения морали в боге нет необходимости, хотя для ее укрепления вера в бога может пригодиться. Локк ратует не за «разумное христианство», а за мораль, свободную от религиозного фанатизма и проникнутую широкой веротерпимостью. И если бы церковь перестала воевать против такой морали, лучшего желать и не требовалось бы.
Как автор «Разумности христианства», Локк продолжает оставаться сторонником идеи отделения церкви от государства. Это был еще левеллеровский и, конечно, антиангликанский принцип, и не его поддержки ждал от Локка Вильгельм III. Остается Локк и убежденным защитником веротерпимости. Еще в письме к Д. Мешэм от 6 апреля 1682 г. он с большим возмущением писал о религиозных фанатиках любого вероисповедания[112]. В «Письмах о веротерпимости» он выступает за распространение веротерпимости в смысле свободы совести, а значит, свободы от преследований на всех лиц, однако советует не предоставлять полноты гражданских прав католикам и атеистам: именно веротерпимость в отношении этих двух категорий лиц не устраивала английскую буржуазию после 1688 г. Локк оправдывает свою позицию опять же политическими соображениями: католики то и дело участвуют в заговорах феодальной, в том числе чужеземной, реакции; своей зависимостью от римского папы и фанатизмом они опасны для государства; атеисты же вообще чувствуют себя в государстве инородным элементом, их невозможно даже приводить общепринятым способом к государственной присяге. Что касается общего принципа веротерпимости, то он соответствовал политической линии нового режима на прекращение религиозных распрей, но в том глубоком значении, в каком он выступал в сочинениях Локка, восходил к его деизму и материализму, к его теории познания, выходя далеко за пределы узкополитических соображений.
107
John Locke. Problems and Perspectives. A Collection of New Essays, ed. by J. W. Yolton. Cambridge, 1969, p. 218.