Посему я сказал: великаго и сильнаго губитъ гневъ[523]:
Ибо лукавые лютою смертью погибнут, но и над праведными они посмеваются[524].
Предана земля в руки нечестиваго, лица судей ея Он закрываетъ[525]; если не Онъ Сам, то кто-же?
Жизнь моя (проходит) быстрее скорохода: прошли[526] и не видятъ[527].
Или есть след пути у кораблей, или у орла, летящаго, ищущаго добычи?
Если я скажу такъ[528]: «забуду»[529], то поникнув лицом буду вздыхать[530].
Трясусь всеми членами, ибо знаю, что Ты не оставишь меня невинным.
А если я нечестив, почему не умер?
Если бы я омылся снегом и очистился чистыми руками,
То Ты (и тогда) погрузишь меня в глубокую грязь, так что возгнушается[531] мною одежда моя[532].
Ибо Ты не человек, как я, с коим я мог бы судиться, и мы вместе пришли-бы на суд.
О если бы у нас был посредник, который разсудил бы и выслушал обоих!
Да отнимет Он от меня жезлъ[533], и страх Его да не смущает меня!
И[534] я не убоюсь, а буду говорить, ибо таковымъ[535] я не признаю самого себя.
Глава 10
Страдаю душею моею: со стоном изреку[536] против себя[537] слова мои, буду говорить, объятый[538] горестью души моей.
И скажу Господу: не учи меня быть нечестивымъ[539], и за что Ты так осудил меня?
Хорошо-ли Тебе, если я буду поступать неправо[540], (от того) что Ты презрел дела рукъ Твоих, а совету нечестивых внял?
Или Ты видишь, как видит человек? или узришь, как может узреть человек?
Или жизнь Твоя — человеческая? или лета Твои, как дни мужа?
Ты ведь отыскивал беззаконие мое и грехи мои изследовал.
Ты ведь знаешь, что я не поступал нечестиво, но кто избавит от рукъ Твоих?
Руки Твои сотворили меня и создали меня, а потом, обратившись[541], Ты поразилъ меня.
Вспомни, что Ты создал меня из брения и опять в землю возвращаешь меня.
Не подобно-ли молоку Ты излилъ[542] меня, и сделал меня плотнымъ[543] подобно сыру?
Кожею и плотию одел меня, костями и жилами (как бы) сшил меня.
Жизнь и милость Ты даровал мне, попечение Твое хранило дух мой.
Имея это от Тебя, я знаю, что все возможно Тебе и нет ничего невозможнаго для Тебя.
Если же я согрешу, Ты хранишь[544] меня, но не оставишь меня безнаказанным за беззаконие.
Если я буду нечестив, горе мне! если я буду и прав, не могу поднять головы моей, ибо я пресыщен безчестием.
Ибо я уловляюсь, как левъ[545] на убой, а Ты, обратившись[546], страшно убиваешь меня.
Новому испытанию Своему[547] подвергаешь меня: усилил великий гнев на меня и навел на меня искушения[548].
Зачем же Ты вывел меня из чрева, и я не умер, (когда еще ничей)[549] глаз не видел меня,
И я был бы как небывший? Почему из чрева во гроб я не сошел?
Или не мало время жизни моей? Оставь меня; чтобы я немного успокоился,
21Прежде нежели я отойду — (туда), откуда не возвращусь, — в землю темную и мрачную,
В землю вечной тьмы, где нет света и нельзя видеть жизни человеческой.
524
Гр. ίправедные осмеиваются, слав. —
527
Т. е. скоро умирающие люди не замечают скоротечности жизни и не видят уже того, что после нихъ на земле совершается. И от живших когда-то людей ни чего не остается на земле и никто ничего не замечает. Олимпиодор. Срав. 7, 6 — 10.
530
Гр. — стонать буду; т. е. все равно тяжко страдать буду, хотя без жалобы на свое страдание.
535
Т. е. нечестивым, как признают меня друзья. Слав.
539
Не допускай, чтоб при чрезмерныхъ страданиях я возроптал и согрешил. Олимпиодор и Полихроний.
541
Из друга во врага. Гр. ὼ— слав.
543
Гр. — сделал густым и плотным; слав.
545
"Меня, некогда славнаго и сильнаго подобно льву, окружили отовсюду бедствия". Олимпиодор и Полихроний.