Напомним, что в ходе реформы органов госбезопасности предполагалось резко сузить их компетенцию и ограничить задачей борьбы с политическими преступлениями, особо опасными для государства[270].
Иной подход мы наблюдаем относительно особых отделов после майского решения Коллегии ГПУ. Теперь особые отделы направлялись на борьбу с общеуголовными преступлениями в военной среде, разного рода недостатками в жизнедеятельности войск. Дело не спасало даже указание на то, что должностные преступления, подлежащие выявлению особистами, должны быть «крупными».
Участники майского заседания, большинство из которых являлись уже опытными практиками чекистской работы, не могли не осознавать, что особые отделы неминуемо начнут вторгаться в сферу ответственности командования, политорганов, военной прокуратуры, трибуналов и аппаратов рабоче-крестьянской инспекции.
Ничем иным, кроме как давлением со стороны Ф. Дзержинского, резкое изменение задач особых отделов объяснить нельзя. Весной 1922 г. он ощущал себя уже больше хозяйственником, чем руководителем спецслужбы. С января по февраль Ф. Дзержинский, к примеру, в качестве особоуполномоченного ВЦИК организовывал перевозку продовольственных грузов в Сибири. А именно в это время, как отмечалось выше, шла активная работа и аппаратная борьба вокруг текста «Положения о ГПУ» и «Положения об особых отделах ГПУ» — документов, определяющих правовое положение органов госбезопасности, деятельность их в Красной армии и во Флоте. С апреля 1921 г. председатель ВЧК, а затем ГПУ — ОГПУ являлся одновременно и народным комиссаром путей сообщения — организма необычайно сложного в управлении, особенно с учетом беспрецедентной разрухи и дефицита практически всех базовых ресурсов в стране после окончания периода революций и войн. Это предопределило его повышенное внимание к деятельности Транспортного отдела, а также и Экономического управления ГПУ, работа которого вызывала много вопросов. На заседании Политбюро 2 февраля 1922 г. чекистскому руководству было даже предложено реорганизовать ЭКУ ВЧК в отдел по информации о работе хозяйственных органов[271].
С учетом направленности работы Транспортного отдела и Экономического управления, Ф. Дзержинский, вероятно, намеревался и Особый отдел сделать таким же органом всеохватного контроля, но только ограниченным рамками учреждений и частей военного ведомства, а также военной промышленностью.
Именно такую линию он проводил и до и после майского (1922) заседания Коллегии ГПУ.
Указанное решение породило, и не могло не породить, непонимание на местах.
На Первом Всеукраинском съезде начальников особых отделов ГПУ, состоявшемся через полгода после описываемого события, развернулась жесткая дискуссия. Один из участников съезда откровенно заявил, что после изменения задач для особых отделов у командования утвердился взгляд, что «мы себя изжили», вследствие чего с его стороны намечается некоторый нажим[272]. Ему вторил начальник особого отделения 6-го стрелкового корпуса Радецкий. «50 % сотрудников совершенно не знакомы с теперешней работой, — отметил он, — большинство не знает, как приступать к работе… Получилось так, что особорганы очутились в каком-то странном положении, ибо свою прямую работу они не могут выполнять и мешают другим органам…»[273]
Многие из выступивших ставили вопрос о снятии с особых отделов несвойственных им задач в виде слежения за отрывом комсостава от красноармейцев, выявления фактов мордобоя, пьянства и т. д. Между тем все это легко укладывалось в определение «ненормальностей», о чем соответственно и говорилось в решении Коллегии ГПУ.
Что уж говорить о местных работниках, если и в самом аппарате ГПУ в Москве наблюдалось некое «шараханье» в нормативных документах при формулировании задач для особых отделов.
Ведь буквально за месяц до заседания Коллегии был подписан и разослан в подчиненные органы один из первых основополагающих приказов № 18 от 22 марта 1922 г. Там однозначно говорилось, что задача особых отделов — «оградить Красную армию от всех белогвардейцев и шпионов»[274]. Всего через восемь дней появился новый приказ № 36, в котором отмечалось, что особые отделы увлеклись борьбой со шпионажем и контрреволюцией и забыли свою основную задачу — наблюдение за армией и всестороннее освещение ее жизни. «Очередной задачей, — отмечалось в приказе, — является ограждение Армии от внутреннего разложения, от вредных элементов»[275].
271
Мозохин О. Б. ВЧК — ОГПУ. На защите экономической безопасности государства и в борьбе с терроризмом. М., 2004. С. 73.
272
Первый Всеукраинский съезд начальников особых органов Госполитуправления. 2–5 ноября 1922 г. Стенографический отчет. Харьков, 1922. С. 6.